|
Мы ничего об этом не знаем. Тем не менее мы готовы пойти туда. — Подожди, Андрей! — Наташа вскакивает. — А маяк? Что если его обнаружат, найдут эту Фазу, а вас уже здесь не будет? — Наташа, сколько времени прошло в твоей Фазе с того момента, как ты в нее вернулась? — Около года. — Вот видишь, это — наглядная иллюстрация понятия бесконечного множества параллельных Фаз. Может пройти еще не год и не два, а десяток лет, прежде чем будет обнаружен этот маяк. Что ж, нам смириться и оставаться здесь, как ты сама сказала? Нет. Перед нами стоит задача, и мы ее намерены решить любой ценой. Это наша работа. Теперь, что касается вас. Брать вас с собой мы не имеем права. Я уже объяснил, почему. Мы ничего не знаем об этой третьей силе. Не знаем, какие условия для них естественные и благоприятные. Они вполне могут оказаться гибельными для обычного человека. А если даже и не так, то мы ничего не знаем о том, куда нас этот путь приведет, есть ли оттуда выход? Повторяю, мы — хроноагенты, и это — наша работа. Вы — совсем другое дело. — Но я не вижу альтернативы, — говорит Анатолий. — Тем не менее она есть. Вам лучше всего будет остаться здесь… Подождите, не возражайте! В этом случае возможны два варианта. Либо вас найдут наши, через маяк, и помогут выбраться отсюда. Либо мы выберемся из логова третьей силы, и тогда мы вас сами отсюда выведем. Несмотря на вашу готовность протестовать, я все-таки настоятельно рекомендую вам остаться здесь. Поймите, мы с Леной, решившись на этот шаг, крупно рискуем. Вы же в этом случае рискуете на порядок выше. У нас там будет мало шансов, у вас их не будет вообще. Давайте не будем сейчас спорить. Оцените и взвесьте как следует все, что я вам сказал. Утром скажете о своем решении. Но, умоляю, не торопитесь и оцените правильно свои возможности. Если вы примете решение идти с нами, вы поставите нас в весьма затруднительное положение. Одно дело — рисковать собой, и совсем иное — рисковать при этом другими. Давайте разойдемся и хорошо подумаем. Нам с Леной тоже есть над чем поразмыслить. Время уже позднее. Утром соберемся вновь и примем трезвое решение. Когда мы остаемся одни, Лена спрашивает меня, глядя на тлеющие в очаге угли: — Ты все хорошо сказал, Андрей. Но что ты будешь делать завтра, когда они примут то или иное решение? Я молча смотрю на свою подругу и прекрасно понимаю, к чему она клонит и что имеет в виду. Но однозначного ответа на ее вопрос у меня, разумеется, нет. А Лена, выдержав паузу, продолжает: — Ты вздохнешь свободно, если они решат остаться здесь? Я опять молчу. Тогда Лена подъезжает с другой стороны: — Значит, ты с легким сердцем поведешь их за собой? — Слушай, Ленка! — не выдерживаю я. — Хватит испытывать на мне свое искусство психолога. И в том, и в другом случае я скрипну зубами. Но будет так, как они решат. — Значит, — не унимается моя подруга, — хроноагент экстра-класса, бакалавр бета-11 Коршунов перекладывает ответственнейшее решение на плечи желторотых неоперившихся юнцов? — Сдаюсь! Сдаюсь и преклоняюсь. Раз ты у нас выдающийся психолог, то я прошу у тебя совета. Что делать, Ленок? — Знаешь, Андрюша, я тщательным образом взвесила все «за» и «против». — И что решила? — А то, что ты зря передо мной преклоняешься. |
