|
В частности, эти результаты показывают, что психопатологические проявления необязательно должны выражать комбинированные или комплексные нарушения в одной-единственной модальности, они могут быть фактически выражены в нескольких других сферах поведения как несвязанные (на первый взгляд) совпадающие нарушения. Следовательно, различные на вид симптомы могут быть не чем иным, как различными аспектами одного явления, для которого было бы верным пренебречь модальностью поведения. Раз у гипнотически глухого субъекта возникают как часть его состояния глухоты дополнительные сенсорные или двигательные изменения, то психопатологические явления с несколькими модальностями поведения фактически представляют собой результат только одного нарушения и только в одной модальности поведения. Таким образом, задача терапии различных психопатологических состояний может зависеть, прежде всего, от способа, на первый взгляд не связанного с действительной проблемой, так, например, гипнотическая глухота лучше всего достигается в том случае, если сначала индуцировать анестезию.
Эти экспериментальные результаты дают основание предположить, что психопатологические явления нельзя понимать только в значениях модальности их выражения и проявления, что их понимание нужно рассматривать в значениях их фундаментальных связей в зависимости друг от друга.
Способности субъекта под гипнозом
Экспериментальное изучение невосприимчивости глубоко загипнотизированных субъектов к обычно эффективным стимулам представляет довольно сложную проблему. Необходимое понимание субъектом того, что он должен или не должен делать в таких экспериментах, поднимает очень важные вопросы: в какой степени экспериментальные результаты отражают действительные экспериментальные процессы, происходящие в субъекте? В какой степени они отражают взаимодействие субъекта с гипнотизером при выявлении поведения, необходимого для выполнения определенной задачи? Таким образом, сотрудничающий с гипнотизером субъект, который принимает гипнотическую задачу, не сознавая присутствия третьего лица, может, вероятно, действительно не замечать этого третьего или, несмотря на понимание, вести себя так, как будто он не заметил его. В первом примере его поведение, по-видимому, нельзя назвать ответным; во втором оно характеризуется успешно запрещенными реакциями. Рассмотрим несколько примеров, иллюстрирующих различные вопросы, имеющие важное значение для понимания темы. Так вот человек, увлекшись чтением, думает, будто он один в комнате. Легкое прикосновение — стимул — может восприниматься им как зуд, и он отвечает почесыванием. А может, это муха? Он сознает внешний характер стимула, но неправильно реагирует на него. Лишь настойчивое стимулирование приведет к другому типу реакции. Осознание присутствия человека вызовет замешательство или испуг — их можно считать внешней кульминацией испытанного процесса развития такого сознания. Второй пример. Уставшая мать спит, несмотря на шум в комнате. Но достаточно вскрика ребенка — и она проснулась. Несмотря на невосприимчивость других стимулов, важный для нее стимул она не проспит. Третий пример — это способность рабочих джутовой фабрики и рабочих, обслуживающих котельные установки, разговаривать друг с другом в относительно спокойном тоне, не повышая голоса, несмотря на шум в помещении. Новичок в такой обстановке не может часто услышать даже громких криков. Постепенно можно научиться не обращать внимания на шум и разговаривать, не напрягая голоса. Сложность и комплексность этих примеров представляют серьезные препятствия для исследовательской работы; любое понимание субъектом экспериментального подхода к такому поведению полностью изменяет для него ситуацию и препятствует получению надежных и информативных результатов. Нельзя определить, как поведет себя субъект, когда он ошибочно будет считать, что он один, а также в том случае, если субъект знает, что ошибается. |
