Мадди, застегивая костюм Эбби, глянула на нее поверх плеча сестры.

— Значит, ты все-таки явилась.

— Не приставай ко мне. — Шантел быстро сдернула с железной перекладины, пересекавшей комнату, свое платье. Оно было точно таким же, как и платье сестры.

— И не собираюсь. Хотя было очень интересно слушать, о чем вы говорили в коридоре.

— Я бы очень хотела, чтобы они перестали меня опекать. — Шантел бросила платье и стянула с себя свитер. Ее кожа была белой и гладкой, а тело соблазнительно округлилось, подчеркивая женственность.

— Хорошо тебе, — заявила Мадди, закончив застегивать платье Эбби. — Они так заняты тобой, что нас с Эбби и не замечают.

— Этим вы обязаны мне. Шантел быстрым движением скинула брюки и осталась в лифчике и трусиках.

— Мама и вправду очень беспокоилась, — вмешалась Эбби. Поскольку она уже загримировалась и уложила волосы, то начала расставлять баночки и тюбики перед стулом Шантел, чтобы та занялась своим лицом.

Чувствуя себя немного виноватой, Шантел уселась к зеркалу, у которого они втроем готовились к выходу на сцену.

— И не надо было ей беспокоиться. Мне было хорошо. Я отлично развлеклась.

— Он что, и вправду разрешил тебе сесть за руль? — спросила Мадди, беря щетку, чтобы причесать Шантел.

— Да. Это было… Даже не знаю, как назвать. Для меня это было очень важно. — Она оглядела тесную комнату без окон с цементным полом и обшарпанными стенами. Я не собираюсь провести всю жизнь в этой дыре.

— Ты говоришь совсем как папа. — Эбби с улыбкой протянула ей пуховку для пудры.

— Нет. — Имея за плечами многолетний опыт нанесения грима, Шантел быстрыми движениями подрумянила скулы. — Когда-нибудь у меня будет гримерная в три раза больше этой. Вся белая, с таким толстым ковром, что нога будет утопать в нем по щиколотку.

— А я бы сделала гримерную разноцветной, — сказала Мадди, на мгновение предавшись мечтам. — Самых разных цветов.

— Нет, она будет белой, — твердо повторила Шантел, вставая, чтобы надеть платье. — И еще в полу там будет звезда. Я стану разъезжать в лимузине и вдобавок заведу себе спортивную машину, по сравнению с которой машина Майкла будет казаться игрушечной. — Когда она натягивала штопаное-перештопаное платье, ее глаза потемнели. — И еще у меня будет дом с огромным садом и большим каменным бассейном.

Поскольку мечты были их единственным богатством, Эбби, застегивавшая пуговицы на платье Шантел, тоже включилась в игру.

— А когда ты войдешь в ресторан, метрдотель сразу же узнает тебя, посадит за самый лучший столик и принесет самое дорогое шампанское.

— Ты будешь великодушна к фотографам, — добавила Мадди, протягивая Шантел сережки, — и никогда никому не откажешь в авто

— Естественно. — Наслаждаясь разговором, Шантел вдела в уши стеклянные сережки, думая о бриллиантах. — И для сестер в моем доме будут два огромных сьюта. Мы будем сидеть по ночам в гостиной и есть икру.

— Лучше пиццу, — хихикнула Мадди, опершись локтем на ее плечо.

— Пиццу и икру, — вставила Эбби, встав с другой стороны.

Рассмеявшись, Шантел обняла сестер за талию. И они снова стали единым целым, как в утробе матери.

— Мы будем разъезжать по миру. И станем знаменитостями.

— Мы уже ими стали. — Эбби наклонила голову и посмотрела на Шантел. — Все знают тройняшек О’Харли.

Шантел залюбовалась на свое отражение в зеркале.