6

Натиоле внутри кипел, но пытался не показывать этого. «Пресное вино и пресные разговоры», — про себя прокомментировал он праздник.

Он больше не удостоил брата и взглядом, отошел от Ионниса и вернулся за стол отца, который как раз в этот момент был увлечен разговором с седовласым влахаком. Стен либо не заметил спора между сыновьями, либо просто проигнорировал его. По крайней мере, внешне он казался спокойным и довольным. Снова и снова гости подходили к его столу, обменивались несколькими словами с воеводой, говорили тосты. Товарищи вспоминали битвы, называли имена погибших, смеясь и плача. При этом очень часто всплывало имя Нати. Подразумевался Натиоле Таргузи, о котором старший сын Стена за свою жизнь наслушался великое множество историй. Лучший друг воеводы, бесстрашный воин, беспечный буян и гуляка, который погиб, когда вместе со Стеном и группой троллей освобождал Висинию и других заложников из рук Цорпада, и который упокоился в одинокой могиле на берегу Маги. Для юного Натиоле это имя представлялось тем грузом, который бросали на весы, когда наследный принц пытался оценивать самого себя. «Разве не достаточно того, что все постоянно сравнивают меня с отцом? — подумал он. — Я — это я, живой; а не тень кого-то в могиле».

Натиоле не участвовал в большинстве разговоров, не мог даже представить себе, что Теремия когда-то была оккупирована масридами. Он не мог и представить другого дома, кроме крепости Ремис, хотя и родился в Мардеве.

Тем временем Стен слегка повысил голос. Он говорил о Висинии.

— Я с трудом поверил своим глазам, увидев ее там, внизу, в пещерах, окруженную целым племенем троллей, — повторял воевода историю, которая стала почти легендой, и при этом его взгляд искал взгляд сына. — Я верю, что она никогда не сомневалась в том, что мы найдем дорогу назад. Пока меня этот трижды проклятый подземный мир и упрямые тролли чуть не свели с ума.

Грустная улыбка отца уколола Натиоле в самое сердце.

Когда трапеза наконец стала близиться к завершению, он быстро поднялся и остановился несколько в стороне. Со своего места он мог спокойно наблюдать за всеми. Отец, казалось, даже не заметил его состояния; он был целиком занят гостями.

Ионнис тоже двигался от одной группы к другой, держался должным образом и находил для всех приветливые слова. Некоторое время Нати наблюдал за младшим братом, затем его взгляд упал на гостью из Дирийской империи, и он заметил, что Артайнис только что тоже наблюдала за ним. Хотя она и опустила взгляд, он был уверен, что перед этим она фактически в упор разглядывала его. До сих пор юноша не тратил на нее мыслей. С тех пор как улучшились отношения с империей, при дворе часто бывали посланники или торговцы, когда это позволяли горные перевалы: горы отделяли Влахкис от золотой империи гораздо эффективнее, чем любые культурные различия.

«Ионнис снова выставляет себя на посмешище, наматывая круги вокруг этой разряженной дирийки, словно влюбленный кот, — сердито подумал Натиоле. — Дирийские одежды, дирийские нравы… любовь к дирийке будет как раз в его стиле. Разве не говорят по всей Теремии, что младший принц дома сал Сарес пользуется немалым успехом у женщин?»

— Она очень милая, как думаешь? — неожиданно раздался рядом с ним голос отца.

Погруженный в свои мысли, Натиоле не заметил, как Стен подошел к нему.

— Слишком обвешана дирийским золотом, если хочешь знать мое мнение, — мрачно ответил он.

Это вызвало у Стена смех.

— Если я не ошибаюсь в оценке дочери Саргана, то под всеми этими слоями драгоценных тканей еще спрятан минимум один кинжал.

— Возможно, тебе тогда стоит предостеречь Ионниса. Я думаю, он уже недалек от того, чтобы выяснить, что именно скрывается под ее одеждами.