— Дядя… Дядя! — стонал Алистер.

Водитель что-то кричал по мобильному телефону, склонившись над его племянником и придерживая его другой рукой. Офицер, к которому был прикован Алистер, дрожащими руками пытался расстегнуть наручники.

— Да пошевелитесь же, господа, — кричал на них Бэй, — сделайте же что-нибудь!

Алистер протянул к нему дрожащие руки, тело его содрогалось и билось о землю. Видеть племянника в таком состоянии было для Бэя настоящим шоком. Алистер в любой ситуации умел выглядеть достойно. Ни взрывы, ни землетрясения — ничто не могло заставить его изменить своим изящным манерам и элегантной походке.

Но вдруг сердце, его собственное сердце так жестоко подвело его. Какая злая ирония!

«И что? Что в результате остается от человека? — размышлял Бэй. — Какое бессмысленное существование…» Образование, карьера и теперь вот здоровье — все стало в его жизни сплошным провалом. Какой-то он безвольный. И никогда не понимал, что такое власть. «Дядя, в этой школе все думают только о том, чтобы быть первыми. Дядя… я решил открыть свое дело, я хочу кормить людей по разумным ценам. Дядя… дядя…» И так всю жизнь. Он мог бы давно обрести власть и стать влиятельным человеком в клане. А что он вместо этого? Ходячее недоразумение.

«Да уж… — продолжал размышлять Бэй, глядя, как жизнь постепенно покидает тело его племянника. — Какой неожиданной стороной оборачивается к нам жизнь!»

Наконец полицейскому удалось снять наручники. Рука Алистера стукнулась об землю. Голова откинулась набок. Полицейский растерянно смотрел на него, не зная, что делать дальше.

— Мати? — пробормотал другой офицер.

«Он мертв», — перевел про себя Бэй.

Ноги его стали ватными. Он облокотился о фургон. Глаза Алистера были широко раскрыты и, казалось, в упор смотрели на Бэя, словно вынося ему последний приговор. Как же он в эту минуту был похож на своего отца.

— Гордон… — прошептал Бэй.

«Стоп. Никакой это не Гордон. Это просто его сын».

Ноги его подкосились. Стараясь не упасть, он отошел подальше от шоссе, по которому с грохотом проносились автомобили и, опершись на трость, набрал номер.

— Алло, я хочу сообщить о ненасильственной смерти господина Алистера Оу…

— А-а-а-а-а!!! — раздался за его спиной жуткий крик.

Бэй обернулся. Он ринулся назад к машине.

И вдруг встал как вкопанный. Руки его бессильно повисли. Телефон и трость звонко ударились о землю.

Оба офицера лежали на пыльной обочине, корчась от боли, а между ними, целый и невредимый, стоял Алистер Оу и отряхивался. Он повернулся к Бэю и поднял его трость.

— Вы, кажется, уронили, дядюшка?

— Но… но ты же… — Бэй протянул вперед руку.

— Да, может быть, меня в свое время и отчислили из Гарварда, но зато я был лучшим по актерскому мастерству, — ответил он Бэю, отвинчивая набалдашник его трости и с изумлением глядя на целый ряд кнопок на ее конце. — О-о! Что это тут у нас?

— Нет, Алистер, нет! Ты сам не понимаешь, что делаешь! — рванулся вперед Бэй.

— Не подходи ближе, — предупредил его Алистер и тряхнул рукояткой трости в сторону Бэя. Из нее черным облаком вырвался перечный газ.

Бэй рухнул на землю, задыхаясь в приступе кашля. Ноги его подкосились, где-то ниже коленки раздался треск. Острая жгучая боль обожгла его ногу и стрелой пронзила все его тело. В легких заполыхал огонь, боль раздирала его на части.

Чтобы не потерять сознание и не провалиться в обморок, он из последних сил начал кричать.