«Мамулик, мы с тобой отравимся в Латинский квартал, я куплю тебе шаурму, знаю, где лучшая. На улице Сент-Андре-дез-Арт», – пообещал Виктор.

На этой фразе я сдался.

«Хорошо, летим компанией».

А потом услышал плач Полины и подумал: мать и брат – моя злая карма. Зачем они жене? Я не оставлю их без денег, отселю в городские апартаменты, там несколько сот квадратных метров. Но в этом доме мы останемся вдвоем с Полиной. Только нужен повод, за который можно уцепиться, чтобы их из особняка выставить. И тут я вспомнил про идиотские письма, шарфик. Теперь вам все ясно?

– В общих чертах да, – кивнул я, – однако есть вопросы.

– Почему вы так уверены, что автор посланий – Виктор? – начал я.

Амаретти постучал пальцами по столу.

– Вот те на! Неужели не ясно? Больше некому их подбрасывать.

– Вы ведете уединенный образ жизни?

– Нет. Собираем гостей. А! Понимаю, куда вы клоните.

Константин обвел рукой большую комнату.

– Мы находимся в малой гостиной, она расположена в правой части дома, в ней же находятся наши жилые помещения. А вот покои, где я принимаю гостей, как многочисленных, так и единичных, расположены в левом крыле. Из, так сказать, общей части, где есть большой зал со сценой, банкетное помещение, келейные гостиная и кабинет для разговоров с одним-двумя посторонними, своя кухня, в мои покои, в которых мы сейчас находимся, не попасть. Соединительный коридор всегда заперт. В гостевую зону есть свой вход с улицы, въезд на участок, парковка. По сути, особняк – это два здания, которые соединяет галерея. Некоторые люди, получив приглашение посетить дом Амаретти, привозят с собой приятелей. Я уверен, что так поступать не следует. Но не все хорошо воспитаны. Нина Леонидовна пыталась заставить меня возвести то, что она спланировала. Но я построил здание, которое удобно мне и Полине. И я, и супруга прекрасно понимаем: мое положение в обществе таково, что я обязан устраивать приемы. А среди гостей бывают разные люди, поэтому я принял меры безопасности. Ни один посторонний человек на мою приватную территорию никогда не пройдет. И околодомовое пространство тоже разделено забором.

– А прислуга? – спросил я.

– На сходки гостей нанимается и кухня, и официанты, и секьюрити. Наши личные повар и охрана не заняты на банкетах, но они никогда не заходят в хозяйские помещения, – перечислял Константин. – Шеф-повар итальянец, по-русски не знает ни слова, приехал из Милана, рекомендации великолепные. Ранее был поваром у известного эстрадного певца Юрия Матакина. Слышали о нем?

– К сожалению, нет, – деликатно ответил я.

Ну не говорить же Константину, что я вообще не ориентируюсь в современных исполнителях, которые поют однотипные песни про любовь, разлуку и печаль. Хотя бывают исключения. Как-то раз, будучи в гостях, я приуныл, потому что хозяин включил телевизор и обрадовался:

– Концерт идет!

Я посмотрел на экран. Исполнительница, пышная дама, выглядела как продавщица из сельпо деревни Переделкино, куда маленький Ваня каждое лето уезжал на дачу. Магазинчик находился неподалеку от дома, где я проводил каникулы. За прилавком стояла добрая тетя Галя в нарядах невообразимо страшной красоты. Она всегда угощала детей тем, что нельзя было продать: шоколадкой в рваной обертке, помятым мороженым, обломками печенья-пастилы. Семилетнему Ване денег в руки родители не давали, а эскимо я очень любил и на всю жизнь сохранил доброе воспоминание о тете Гале, которая протягивала мне мороженое на палочке и заговорщицки шептала:

– Ванятка! Ешь на берегу реки, в поселок со вкусняшкой не ходи.