Он открыл свой рюкзак и, достав из него фотоаппарат, с бешеной скоростью начал делать снимки. Шавасс же, затаив дыхание, сидел в джипе и с волнением ждал, что будет дальше. Неожиданно он вновь почувствовал легкую тошноту.

Танец демонов начал убыстряться. Они уже кружились так, что человеческие кости, висевшие на их поясах в виде передника, приняли горизонтальное положение. Звуки, издаваемые монахами, дувшими в раковины, и треск барабанов становились все громче и громче. Солдат, сидевший за пулеметом, подался вперед и от удивления открыл рот.

А танцующие демоны тем временем постепенно окружали джип. Они подходили к машине китайцев все ближе и ближе. Как только их круг сомкнулся, толпа тибетцев, стоявших у ворот, хлынула на территорию монастыря. Однако ни русский журналист, ни солдаты этого не заметили.

Когда в фотоаппарате кончилась пленка, Курбский чертыхнулся и, вставив новую, продолжил съемку.

А Шавасс, не отрывая глаз, наблюдал за переодетым монахом, который явно был главным персонажем религиозного спектакля. На нем был ярко-красный шелковый халат и такого же цвета маска с белым конским хвостом. Вращаясь, он размахивал над своей головой поблескивающим сталью мечом.

Приблизившись к джипу, танцор завел руку назад и хлестко ударил мечом по голове пулеметчика. Китаец обмяк и, привалившись к Шавассу, уронил на грудь голову.

Весь мир, как показалось изумленному англичанину, замер. И тут толпа тибетцев бросилась к джипу. Монах, нанесший удар китайскому пулеметчику, сдернул с головы маску, и Шавасс увидел суровое лицо Йоро.

Подбежавшие тибетцы схватили визжавшего водителя и вытащили его из джипа. Курбский, прижав к груди фотоаппарат, в оцепенении застыл. Глазами полными отчаяния он посмотрел на Шавасса, но тут же был схвачен и сброшен на землю.

Испачканный кровью и пылью, он сумел подняться на колени, но набежавшая толпа снова свалила его.

Шавасс ползком вылез из джипа и, раскрыв в немом крике рот, бросился на помощь Курбскому. Пытаясь пробиться сквозь живую стену людей, он ударил кулаком по оскалившему гнилые зубы тибетцу и тут же получил ответный удар по голове. От страшной боли он потерял сознание и упал.

Англичанин лежал на узкой кровати в углу комнаты без окон. С потолка от мерцающей пламенем подвешенной на цепях масляной лампы струился слабый свет, а со стен, завешенных старинными коврами, на Шавасса смотрели буддийские божества и демоны.

Шавасс закрыл глаза и тут же услышал низкий монотонный голос. Он снова открыл глаза и увидел в нескольких футах от себя сидевшего на полу старого монаха. Монах молился, перебирая пальцами одной руки бусинки четок.

Услышав, что Шавасс зашевелился, старик поднялся с пола и подошел к англичанину. Монах казался невероятно старым. Пергаментно-желтая кожа на его лице была испещрена тысячами морщинок. Неожиданно он улыбнулся и, откинув ковер, за которым скрывалась дверь с низким арочным сводом, вышел из комнаты.

Головная боль уже не мучила Шавасса, вновь вернулось ощущение бодрости. Отбросив овечью шкуру, он свесил с кровати ноги и встал на пол. В этот момент ковер откинулся от стены и в комнату вошел улыбающийся Йоро.

Одет он был так же, как и в самолете: в длинную коричневую рубаху и овечью шубу. Теперь молодой тибетец выглядел совсем по-другому, чем в костюме Властителя ада.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он.

– С учетом того, что со мной произошло, совсем неплохо, – ответил Шавасс. – И зачем я только полез драться? Наверное, потому, что меня всего трясло.

– У вас была высотная болезнь. Человек, страдающий ею, ведет себя непредсказуемо. Пока вы спали, настоятель монастыря над вами «поколдовал».