— И сколько из этого прочтено?

— Немного, — говорит Ник и слегка смущается.

Квартира напоминает купленный в Хельсинки стильный веничек для взбивания яиц, только в увеличенном виде.

— Просто потрясающе.

— Один из братьев — архитектор, а его жена — дизайнер по интерьеру. Два года назад в честь моего дня рождения они здесь все переделали. Снесли пару стен, выкинули старую мебель. Проблема в том, что я провожу дома слишком мало времени и никак не могу привыкнуть к переменам. Кажется, будто это чья-то чужая квартира.

— Она мне очень нравится.

— Спасибо. — Ник шагает на кухню. — Садись. Что-нибудь приготовлю. Ты, наверное, страшно проголодалась. Хочешь французский тост?

— С удовольствием.

— Отлично, я ведь больше ничего не умею.

Пока Элиот возится, рассматриваю книги на полках и никак не могу определить, чем он руководствовался, покупая и расставляя их. Здесь всего понемногу: «Моя жизнь» Троцкого соседствует с путеводителем по Финляндии, Колетт — с Джеком Лондоном, «Лолита» и «Мадам Бовари» — с несколькими толстыми томами, посвященными падению коммунизма на Балканах. Вижу стихи Одена, Эшбери и Плата, статьи Уайта, пьесы Гарольда Пинтера и самоучитель по игре на банджо. Отдельная полка посвящена албанским писателям Джири Каджане и Измаилу Кадаре. Их произведения есть у Ника в оригинале, а также в переводе на английский и французский.

— Скажу тебе честно, впервые вижу мужчину, у которого на полке стоят книги на албанском языке.

— Ты еще многого обо мне не знаешь.

Обнаруживаю огромное количество книг на французском и немецком языках, биографию Нейла Янга, энциклопедию китайской медицины и множество романов южноамериканских авторов, включая Уокера Перси.

Ник выливает яйца в миску и взбивает с чем-то при помощи веничка.

— Если увидишь то, что понравится, — бери, не стесняйся, — позволяет он.

— Ты это читал? — вытаскиваю Перси.

— Да, возможно, лучшая книга из всех, которые мне попадались. Любишь Перси?

— Я попыталась его прочесть, но не смогла.

— Попробуй как-нибудь еще разок. — Ник окунает ломтик хлеба в «болтушку». — И вообще, возьми книгу себе. Она как будто написана для тебя. В ней есть одна замечательная строчка, которую часто вспоминаю. «Чтобы увериться в возможности счастливого исхода поисков — нужно найти хоть что-нибудь. Не найти ничего — значит отчаяться».

— Как мило. Совершенная правда.

Элиот кладет хлеб на сковородку. Тосты шипят, и вся квартира наполняется ароматом масла и корицы.

— Ты так и не сказала, куда едешь.

— В Коста-Рику.

— Отпуск?

— Нет. Это связано с Эммой. Долгая история.

— А что говорит жених?

— Считает, будто я гоняюсь за призраком. Мы поссорились. К сожалению, «жених» здесь, наверное, не самое правильное слово.

Ник удивлен.

— Очень жаль.

— Неужели?

— Пару лет назад я сам пережил крупный разрыв, и никому такого не пожелаю. Хотя и вынужден признать, как последний эгоист, без жениха ты нравишься мне куда больше.

Элиот поддевает тосты стальной лопаточкой, раскладывает на тарелки, наливает два стакана молока и садится рядом.

— Попробуй.

Откусываю. Тост упруг и похож на губку. Ощущаю вкус масла, корицы, сахарной пудры и чего-то еще, что я никак не могу определить.