«Постриги, пожалуйста, лужайку», — она протягивает мне ржавые ножницы. Какую лужайку? Взяв ножницы, отправляюсь на ее поиски. Наш садик не больше гаража на 2 машины. Дважды обхожу дом и, наконец отчаявшись, спрашиваю Юкико. Та показывает на лоскуток сухой травы рядом с клумбой примерно в 2 квадратных фута.

Склонившись над клочком неухоженной травы, стараюсь не дать волю злости. У меня такое чувство, будто последние 3 месяца меня пытались исправить — научить, как правильно жить, путешествовать, думать, готовить, есть, держать тарелку, спать, пить и говорить «спасибо». Как будто мне опять 6 лет и я живу по чужому, сложному и непонятному кодексу правил.

Ложусь на землю, чтобы лучше видеть траву. Щека касается прохладных кирпичей; чувствую запах свежевспаханной земли. Тупые ножницы срезают слой за слоем; длинные сухие травинки падают на землю. Постепенно выстригаю аккуратный квадратик травы, освобождая молодые побеги, прятавшиеся под шапкой длинных стеблей-переростков.

Приехав в Японию, я все воображала, что у меня появится мастер, учитель, ради которого я могла бы совершать геркулесовы подвиги самодисциплины, чтобы завоевать его уважение и право зваться учеником Я-то думала, что моим наставником будет Гэндзи, но теперь понимаю, что ошиблась.

Им стала Юкико.

«Ты хочешь замуж?».

Мы с Юкико сидим за кухонным столом и готовим начинку из мелко нарезанной говядины и овощей для ее фирменных пельменей. На этот вопрос есть лишь один правильный ответ, но за ним неизбежно последует проповедь, которую я больше не хочу слышать. Конечно, хочу. Если ответить так, моя жизнь станет невыносимой.

«Если он будет любить меня по-настоящему, — осторожно начинаю я, — ему будет не так уж важно, что я не очень хорошо готовлю».

«Может, сначала и нет, но через два-три года его сердце остынет». — Она говорит с абсолютной уверенностью.

«Может, я сумею найти человека, который полюбит меня за другие качества».

«Нет».

Через час слышу за дверью ее шаги. Постучавшись для вида, она не дожидается ответа и уверенно заходит в мою квартиру.

«Я еду в Нидерланды на восемь дней повидаться с братом», — объявляет она.

«Восемь дней! Мы будем скучать», — отвечаю я.

Она достает лист бумаги, где от руки нарисован календарик и написано много слов большими печатными буквами. «Каждый вечер ты будешь готовить ужин к приходу Гэндзи», — сообщает она.

Мои ноги холодеют, а в животе все переворачивается. Кулинария Юкико — это целое искусство. Даже в обычный день на обеденном столе столько всяких тарелочек, что скатерти почти не видно. К пище в доме Танака относятся серьезно, как к колебаниям на фондовом рынке.

«Юкико, я не смогу. Я не могу даже прочитать надписи на упаковках в супермаркете!»

«У тебя есть словарь».

«А Дзюнко? Наверняка у нее лучше получится».

«У Дзюнко, — тут Юкико замолкает, чтобы до меня лучше дошло, — есть работа».

«А не может Гэндзи ужинать в офисной столовой? — в панике спрашиваю я. — Наверняка там готовят намного лучше».

«Гэндзи это не подходит».

Ах так. Зато это подходит мне — глядишь, и я однажды смогу заполучить мужа.

Меня ждет катастрофа.

Юкико продолжает показывать мне свой график, но я в глубоком шоке и не могу протестовать. Каждым утром в 9 часов я должна быть дома: приходит курьер из химчистки После обеда — еще несколько курьеров. Цветы на втором этаже нужно поливать каждый день, ни в коем случае не пролив ни капли на мебель. Мусор вывозят по средам и субботам, поэтому его нужно вынести к 6 утра — но ни в коем случае не накануне вечером Утром во вторник я должна пойти в гости к подруге Юкико, которая научит меня готовить те самые пельмени с мясом — на их приготовление уходит 6 часов, и нельзя использовать полуфабрикаты.