- Берите личное дело и встаньте ко мне лицом, - произнес молодой.

Не натягивая трусы, Витя крутанулся на голос и протянул свою папочку.

- Резинкин Виктор Сергеевич, в соответствии с Законом Российской Федерации о воинской обязанности вы призваны на срочную военную службу сроком на два года. И натяните трусы, подорвете сквозняком здоровье, товарищ боец.

Витя сидел за большим обеденным столом в зале и держал в одной руке рюмку с водкой, а другой размеренно тискал Аленкину голую нежно-розовую ляжку, задрав юбку так, как только было возможно.

Поскольку произносился не первый тост, никто не вставал, и последние полчаса он не прекращал гладить ее ни на минуту. Все приглашенные порядочно поднабрались, но вряд ли они преодолели и треть пути. Резинкины запаслись зельем основательно и считали своим долгом упоить гостей в дым, что сделать в русском селе весьма не просто. Очень многие способны шевелиться и бормотать даже после нескольких предельно допустимых доз. Один из таких крепких орешков - старый дед Петро - толкал речь:

- Служи геройски, чтоб родители могли гордиться тобой. - Витькина мать всплакнула и поспешила промокнуть глаза краешком цветастого платка, отец молча кивнул, глядя в рюмку, самого оратора повело немного вперед, но он приостановил движение по опасному направлению, уперевшись в стол. - По службе не робей и, если придется бить кому-нибудь морду, делай это на совесть. Не забывай свою красавицу, - все взглянули на румяную Аленку, и та опустила глаза, томно вздохнув. Витькина рука блуждала по знакомым ей местам вот так вот прямо за столом… Хорошо, что скатерть длинная и люди вокруг основательно захмелевшие. - Давайте выпьем за будущего солдата и пожелаем ему легкой службы.

Заглатывая водку, Витя перестарался, и Аленка, расплескивая спиртное, повалилась к нему на плечо, а потом нежно поцеловала при всех.

Витек поднялся, взял со стола пустой стакан. Налил в него самогонки до краев и медленно осушил одним махом.

- Силен.

- Силен, - понеслось со всех сторон.

Аленка зааплодировала.

- Я иду служить, - сделал заявление заплетающимся языком Виктор, сел, обнял за шею Аленку, а в следующее мгновение в полубреду повис на ней, невольно хватаясь руками за мягкое.

Витя стоял перед военкоматом, крепко держа Аленку за… В общем, пониже талии.

- Лысенький ты мой, голубоглазенький, - шептала она, - поосторожнее там.

Сморгнув, Витек провел рукой по голове.

- Где мои волосы?

- Мы вместе с твоей мамой стригли тебя вечером. Я держала тебя, а она стригла. Так твой папа велел. Говорит, в армии все так ходят.

- Поживем - увидим. А мы с тобой любовью-то занимались?

Аленка хихикнула и сообщила, что он ни на что не был годен.

- Твоя мама даже предлагала мне остаться.

- А твоя мама предлагала тебе остаться?

- Нет. Она и так меня ругала за то, что я пришла домой во втором часу.

- Да, в жизни две беды: понос и теща. Извини.

- А почему?

- Теща?

- Нет, понос.

- Дорогая, ты еще так молода, и у тебя все впереди, - он невольно рыгнул ей в лицо и не стал больше извиняться. Не стоит. Пусть она запомнит о нем хоть что-то.

Родители стояли в стороне и не мешали молодым прощаться. В центре небольшого пятачка перед военкоматом - никого. Призывники с родственниками, любимыми и друзьями стояли под деревьями и вели неспешные разговоры.

В основном, гадали, кто куда попадет, просили чаще писать, напутствовали, чтобы лишний раз сыновья не подставляли свои головы.

Капитан, проверявший повестку у Резинкина, когда тот приходил на медкомиссию, вышел на середину небольшой асфальтированной площадки.

- Становись! - зычно скомандовал он, и людская масса пришла в движение.