— А могу я пока навестить его? — спросила молодая женщина.

— Без сомнения, сударыня, — сказал хирург, которого Ричард представил невестке. — Ваш супруг в настоящую минуту находится в полном сознании. Только не говорите с ним: тишина и молчание необходимы раненому.

Нерешительным шагом Ксения вошла в спальню, погруженную теперь в полумрак, и склонилась над кроватью.

Иван Федорович лежал с открытыми глазами. Узнав жену, он пробормотал:

— Ксения… дорогая… прости меня!

— Молчи! Тебе запрещено говорить, — ответила молодая женщина, целуя мужа в лоб.

Иван Федорович, действительно, был страшно слаб. Он закрыл глаза и через несколько минут заснул. Ксения тихо вышла из комнаты. Она горела нетерпением узнать подробности рокового происшествия.

Ричард провожал докторов, и было слышно, как он разговаривал с ними в прихожей.

Ксения села в гостиной на маленький диван, откинула голову на спинку и закрыла глаза. В своем возбуждении она совершенно забыла, что была не одета. Ричард тоже был слишком озабочен, чтобы обратить на что-нибудь внимание. Когда же он вернулся в гостиную, он замер на месте, и его взгляд с нескрываемым восхищением остановился на белой фигуре женщины, такой нежной и грациозной, в свободном пеньюаре, широкие рукава которого открывали чудные руки. Толстые и тяжелые косы падали ниже колен.

Невольный вздох вырвался из груди молодого человека, и снова чувство жалости и участия к этому молодому созданию, так мало подготовленному к ожидающему ее бурному будущему, наполнило его сердце. Он сел на диван рядом с Ксенией и дружески сказал:

— Не приходите в отчаяние, Ксения Александровна! Нашему больному не грозит никакая опасность, а сегодняшняя катастрофа, надеюсь, излечит моего дорогого братца от страсти к приключениям, которые могут принимать такой опасный оборот.

— Его ранила та бесстыдная женщина, которая приезжала сюда сегодня утром? — тихо спросила Ксения.

— Вы угадали. Сейчас расскажу вам подробно, как все произошло. Я только прикажу Даше приготовить нам чай и чего-нибудь закусить. Признаюсь, я умираю от голода; вам тоже необходимо подкрепиться, так как нам понадобятся наши силы.

Минуту спустя, он вернулся, сел на диван и начал свой рассказ:

— Известие об утреннем скандале страшно взбесило Ивана, и он решил немедленно же ехать к этой особе, чтобы окончательно покончить с ней. К счастью, мне пришло в голову сопровождать его. Я хотел, взамен приличной суммы, добиться от этой особы обязательства никогда не надоедать Ивану и уехать на некоторое время из Петербурга. Я рассчитывал найти рассудительную особу, но в действительности бешеная ревность и алчность этой мегеры окончательно лишили ее рассудка. С самой минуты нашего приезда началась страшная сцена. Я должен признаться, что Иван далеко не был деликатен, но и эта особа бесилась, как настоящая фурия. Она потребовала себе в вознаграждение княжескую ренту. Когда же я рассмеялся ей в лицо, она больше ничего не хотела слышать. С дикими криками, смешанными с рыданиями и истерическим смехом, она выбежала в соседнюю комнату. Я разговаривал с Иваном, убеждая его пока уехать, как вдруг увидел эту мегеру на пороге комнаты с пистолетом в руке. Я сделал прыжок назад, увлекая за собой Ивана, благодаря чему первая пуля не попала в него. Но эта бешеная особа еще два раза выстрелила в него. Когда же Иван упал, она сделала вид, что хотела застрелиться, по, как и следовало ожидать, только оцарапала себя. Я тотчас же принял меры, чтобы замять это скандальное дело.