Он вызывал всеобщее сочувствие и симпатию. Услышав его историю, она сама почувствовала прилив острой жалости к этому человеку. Это просто кошмар – не знать, где твой ребенок и что с ним.

Когда он вернулся в комнату отдыха, она все еще была там.

– Я передумала, – сказала она небрежно. – Я, пожалуй, выпью с вами.

Он горько усмехнулся:

– Пожалели, выходит. Так? Она смотрела ему прямо в глаза.

– А хоть бы и так!

– Кто тут Майкл Скорсини? – позвал один из служащих.

– Это я.

– Вам звонят. Возьмите трубку.

Майкл поспешил к телефону, стоявшему на столике в углу.

– Да?

Приглушенный женский голос:

– Майкл Скорсини?

– Совершенно верно.

– Я видела вас по телевизору.

– И что?

– Я могу вам помочь в розыске вашего ребенка, но это будет дорого стоить.

– Кто вы? – прорычал он.

– Не имеет значения, кто я. Слушайте внимательно.

Я знаю, где находится ваша дочь, и если вы хотите ее снова увидеть, готовьтесь выложить десять тысяч. Я еще позвоню.

– Нет, подождите! Мы договоримся насчет денег, но я должен быть уверен в том, что она жива.

– Вам нужны доказательства – извольте.

Он услышал потрескивание на другом конце провода, а затем детский голосок:

– Папа, папочка!

Господин, совсем как в последний раз! Он был почти уверен, что это Белла.

ГЛАВА 32

Они сидели в баре наискосок от телестудии. Кеннеди потягивала водку с мартини, перед Майклом стояло его обычное безалкогольное пиво, хотя сейчас он с удовольствием хлебнул бы чего-нибудь покрепче.

– Я сегодня не самый приятный собеседник, – заметил он, потирая подбородок и ловя себя на мысли, что его неодолимо влечет к этой женщине. Это было очень странно: ее красота была холодной и совсем не сексапильной.

– Это не удивительно, – ответила Кеннеди, удивляясь, почему этот мужчина, которого она едва знает, кажется ей таким близким. Что это, просто жалость? Или зов плоти? – Будь я на вашем месте, я бы чувствовала себя не лучше.

– Хуже всего эта проклятая неизвестность. Я думаю о Белле каждую секунду. Это как постоянная боль, мучающая тебя. Я думаю о том, где она сейчас, что делает, или, еще ужаснее, что ее, возможно, уже нет в живых. Но как бы там ни было, мне лучше знать обо всем.

– Вы постоянно находитесь в страшном напряжении.

– Да. И никаких зацепок. Ничего о том, кто убил мою бывшую жену и ее приятеля. Я каждый Божий день трезвоню детективам, занимающимся этим делом: они все понимают, но ничем не могут помочь. А потом – звонок, наподобие сегодняшнего, и я воображаю, что слышу ее голос.

Повинуясь внутреннему порыву, она накрыла его руку своей ладонью.

– Вы должны быть уверены в том, что это действительно она. Может, кто-нибудь просто хочет выкачать из вас денег, нажиться на вашем горе.

– Еще бы, такой случай подвернулся! Где, скажите на милость, мне раздобыть десять тысяч баксов?

– Не знаю, что и сказать, Майкл.

– Угу. – Он помолчал немного. – Мы с вами уже достаточно поговорили. Вы заменили мне в качестве слушателя Квинси, моего партнера, который сейчас в отъезде.

Она убрала руку и улыбнулась.

– Возможно, мое подлинное призвание – быть исповедником. – Она подняла свой бокал и медленно отпила из него. – А где сейчас ваши родные, Майкл?

– В Нью-Йорке.