После истории с Волчонком, когда один из членов артели оказался ватажником бандита, я ожидал, что в Новом Торге ничего построено не будет. Оказалось, что я ошибался – на окраине городка высился новый элеватор, а когда я пришел к главе артели ради окончательного расчета, тот хотел лишь половину договорной суммы, сказав, что это «во искупление греха нашего брата». Когда я заставил его взять всю обещанную сумму, он и его товарищи пообещали купить на дополнительные деньги зерна, а первые четыре телеги поставить бесплатно. Зерно они собирались купить у помещиков – урожай обещал быть щедрым, и цены на пшеницу и рожь были весьма низкими, ведь нужно было найти место для нового урожая.

В Новгороде мы распрощались с Иваном Головиным и поехали быстрее, так что до Борисова добрались уже к двадцать девятому июля, и тогда же перебрались через Неву. Река несколько обмелела, и «Победа» находилась в Николаеве. А мы решили провести пару дней в новом нашем городке на Охте.

Александров за неполные два месяца превратился в немалого размера городок – уже были построены около пятидесяти домов, школа, церковь, причалы, амбары, перевалочный пункт для зерна, и многое другое, а вокруг строились все новые дома – с помощью техники, привезенной нами. В порту стояло несколько русских и немецких кораблей, разгружавших зерно и другие товары, и загружавших лес. Похоже, как говорил некогда любимый мною и ненавидимый собственным народом Горбачев, «процесс пошел, подвижки есть».

Владыка Агапит сразу же объявил нам, что, до перехода в Русскую Америку, он, с благословения патриарха, останется пока в Александрове, а владыка Марк отправится в "град Николаев". Храм наш превратился в собор, а для жизни он выбрал себе маленькую избушку на Государевом Дворе, сказав, что ему больше и не надо. При нём остался и один из монахов.

На следующий день, я отнес царские грамоты нашим ребятам, а также поговорил с Тимофеем – нашим будущим «человеком из центра». А утром тридцать первого июля по новому стилю мы ушли в Николаев.

Глава 2. Балтийская интерлюдия

1. Николаевские дни

Тридцать первого июля по новому стилю, или двадцать первого по старому, я стоял и дивился на новый и прекрасный город. Там, где «на берегу пустынных волн» еще два месяца назад теснилась пара финских хуторов, окруженных густым хвойным лесом, теперь находился немалого размера городок, всяко побольше Александрова. Мостки еще не были полностью готовы, и если наш «Олений остров» – именно так именовалась бывшая «Борода пророка» – еще мог пришвартоваться напротив своего собрата «Святого Марка», то и «шведы», и «Победа» вынужденно стояли на якоре в бухте.

– Это что за корабль? – услышал я вопрос на немецком. Рядом со мной оказался Густав, пялившийся на «Победу» так, словно это было чудо-чудное и диво-дивное.

Почти всю дорогу качало, и довольно сильно. От качки плохо мне было лишь тогда, у мыса Горн; по сравнению с тамошними пятнадцатиметровыми монстрами, волны на Балтике были не более чем мелкой рябью. Зато наш шведский друг лежал пластом на полке в капитанской каюте, которую мы с ним делили. А теперь, вишь, ожил.

– Наш корабль из Русской Америки, – улыбнулся я, наслаждаясь его реакцией. – Именуется "Победа".

– Боже на небесах, вы умеете строить корабли из металла? Да еще и такие огромные? А где у него паруса?

– Ему они не нужны, – с многозначительным выражением лица ответствовал я.