— Согласен, — сказал Даниэль с насупленным видом.

И он подумал о своем брате, который в этот момент, наверное, принимал Валерию у себя в комнате: ему-то вот ведь не надо было никому врать, чтобы быть счастливым!

— Лично у меня один шанс из пятидесяти, что меня примут! — пробурчал Даниэль.

— А у меня — один шанс из ста, — переплюнул его Лоран.

— Не очень-то вы веселы! — заметила Даниэла.

Брат строго посмотрел на нее:

— Ты считаешь, что нам есть от чего веселиться?

Он сидел посередине кровати, пижама распахнута на тощей груди, лицо желтоватого цвета, во взгляде присутствие катастрофы.

— Говорят, что на философском экзамены сдаешь одной левой! — вздохнул Даниэль. — Я растолковывал это своему отцу. Он и слышать не хочет. Для него существует только математический.

— Так же, как для моего! — сказал Лоран.

— Твоего я еще могу понять. Он инженер. Но мой-то! Он не способен отличить синус от косинуса, а меня хочет затолкнуть в науку. Это никуда не годится! Во всяком случае, если придется начинать все сначала, я буду заниматься на философском!

— Я тоже.

— Философский — это классно!

Они замолчали, с отсутствующим взглядом погрузившись в метафизическую мечту. Медленно крутился диск, каскадами высвобождая рыдания закупоренной сурдинкой трубы.

— И еще, — продолжил Даниэль, — на математическом очень много логики. Это самое мерзкое!

— Ну, в логике хоть есть интересные вещи. Разные формы рассуждений…

— Да… Но неразбериха в гипотетических, разделительных, соединительных умозаключениях… Для меня это слишком!

Сидящая на корточках около кровати Даниэла была покорена знаниями двух друзей. Даниэлю казалось странным видеть ее в комнате брата, окруженную семейными привычками и словно вернувшуюся к своему девственному состоянию. Неужели Лоран ничего не подозревает? Сколько времени может протянуться эта игра в прятки? Даниэль вдруг пожалел, что пришел. Он почувствовал, как в нем поднималось какое-то стародедовское недоверие парня, приглашенного к родителям подружки. Весь дом, где жила хорошенькая девушка, был похож на ловушку. Встречаться с Дани на нейтральной территории было надежнее.

— Ты по-прежнему рассчитываешь потом учиться журналистике?

— Да, — сказал Лоран.

— Ну, я бы тоже хотел заниматься журналистикой! Но журналистикой активной, понимаешь?

Даниэла бросила на него беспокойный взгляд. Несомненно, она уже вообразила, что он заброшен куда-то на задворки мира, а ее видит лишь между двумя репортажами.

— Журналистика — это не профессия, — заявила она.

Оба друга вскрикнули от возмущения.

— Ты городишь чепуху, старуха! — заявил ей Лоран.

Этот возглас шокировал Даниэля. Он отказывался допустить, что Дани была так же мало интересна для своего брата, как для него Франсуаза. В действительности же, если некоторые девушки бывали только сестрами, как Франсуаза, то другие, как Дани, были прежде всего женщинами. Своей улыбкой она буквально озаряла эту мальчишескую комнату. Не имея возможности сказать в эту минуту о своей любви, Даниэль адресовал ей пламенный взгляд. Лоран перехватил этот взгляд приятеля. Понял ли он что-нибудь? Если нет, то почему нахмурился? Даниэль почувствовал, как у него загорелись щеки.

— А если бы у тебя был способ купить темы экзамена, ты бы купил? — спросил Лоран.

Даниэль успокоился: «Он ничего не видел». Необходимость притворяться измучила его. Он чувствовал себя виноватым, неискренним и даже коварным.