В конце концов оторвавшись от него, я привстала на колени и переместила его руку себе между ног. Он, не дожидаясь просьбы, начал ласкать, и его пальцы заскользили по клитору, вызывая нарастающее обжигающее чувство. Я уже вся была влажная, так что пальцы двигались без труда. Исступление все нарастало и нарастало, почти превратившись в агонию, но я остановила партнера, прежде чем достичь вершины.

В неистовстве я вцепилась в его джинсы и молниеносно сорвала их вместе с трусами. Я судорожно вздохнула, глядя на эту длинную безупречную твердь так, будто только она может сохранить мне жизнь. Устремившись к нему, я принялась тереться об эту твердь, давая ей завершить начатую пальцами работу. Будучи уже на самом краю, я дошла почти сразу, и, прежде чем затихли судороги, я впустила его, заполнив всю себя без остатка, так что казалось, будто ничего от меня не осталось в моем теле, только он.

Он по-прежнему предоставлял мне всю инициативу, но не был безучастен. Он тяжело и часто дышал, губы его страстно приоткрылись, глаза умоляли о большем.

Что до меня… я себя потеряла. Меня не волновало ничто, кроме него во мне, в такой близости, какой никогда не было с Сетом. По-прежнему казалось, будто что-то должно произойти, что-то должно остановить нас. Но ничего такого не было. Я стала больше чем завоевательницей. Я была разорительницей, берущей то, что мне нужно, без единой мысли о последствиях.

Я скакала на нем и вжималась в него что было сил, желая быть пронзенной насквозь. Я удерживала его обеими руками, хотя он не пытался вырваться. Мои груди дрожали в такт движению наших тел, соски были все так же тверды и чувствительны. Каждый раз, опускаясь, я слышала шлепки кожи о кожу в ритм нашему неровному дыханию.

Я тонула в Сете, в его испарине и в его объятиях. Я сама истекала, растворяясь в нем. Мое тело страдало, не в состоянии удовлетвориться до конца, и я двигалась еще безудержней. Я точно знала, что делать, чтобы довести себя до оргазма, и даже не пыталась сдержать накатывающие волны пульсирующего блаженства, терзающие тело. Между нами то и дело раздавалось потрескивание проносящихся сгустков энергии — не обычное впитывание, происходящее с жертвой, но взаимное перетекание, как происходит между инкубом и суккубом, двумя существами, чьи тела пытаются собрать энергию жизни.

Я жаждала поглотить Сета, взять его сколько смогу. У меня не было другой цели. Время текло. Мое тело жадно и часто впитывало наслаждение. Я снова и снова произносила его имя, иногда шепотом, иногда выкрикивая, пока, наконец полностью исчерпав себя, уже не могла двигаться. Я остановилась, почти рухнув на него.

Задыхаясь, я хватала ртом воздух. Он все еще был во мне, все еще наготове, но я протерлась чуть ли не до ссадин. Болело пересохшее горло. Испарина окутывала меня непроницаемой пленкой, и я нависала над ним, дрожащая и безрассудная, словно зверь, только что утоливший голод и потерявший интерес к тому, кто лежит внизу.

Он пристально смотрел на меня, поглаживая заботливой рукой мою влажную щеку. Затем, словно по какому-то сигналу, он перевернул меня на спину, чтобы завершить самому. Схватив меня за лодыжки и забросив мои ноги себе на плечи, он встал на колени и снова вошел в меня. Я тихо заскулила. Сейчас я была бесформенной массой, способной только лежать и позволять ему делать все, что угодно. Мои руки, распростертые над головой, терлись о черное изголовье кровати, и я, закрыв глаза, просто отдалась ощущению берущего меня Сета. Я была исчерпана и слаба, но чувствовала себя изумительно. Я открыла глаза и смотрела, как тяжело он трудится над моим телом, отдаваясь собственному удовольствию. Ради меня он так долго сдерживался, ожидая, когда я утолю похоть. Теперь алчущим был он и терзал меня, как пожелается.