Весь в поту, он в изнеможении раскинулся на простынях. Я стояла рядом с кроватью и одевалась у него на виду.

— Выходи за меня замуж.

Я расхохоталась, откидывая за плечо волосы — тогда белокуро-медовые и вьющиеся.

Он негодующе вспыхнул. У него были темные глаза и волосы, а еще вечно задумчивый вид.

— Что в этом смешного?

— Только то, что ты ненавидишь меня и одновременно любишь. — Не переставая улыбаться, я шнуровала корсет. — Думаю, таких свадеб не пересчитать.

— Это вовсе не шутка, — возразил он.

— Может и нет, — согласилась я. — Но очень похоже.

— Ты мне отказываешь?

Я натянула через голову платье.

— Конечно. Ты просто не понимаешь, чего просишь. Это смешно.

— Иногда ты обращаешься со мной как с младенцем, — заявил он, садясь в постели. — Ты ненамного старше меня. Ты не имеешь права быть такой благоразумной… особенно потому что ты…

Я усмехнулась:

— Шлюха? — Надо отдать должное, он выглядел смущенным. — И в этом, золотце, вся загвоздка. Дело даже не в том, как к этому отнесется твоя семья. Даже если мы умудримся одолеть это препятствие, ты никогда не сможешь этого забыть. Все время, пока мы будем женаты — вероятно, недолгое, — тебя будет мучить мысль о мужчинах, с которыми я была. Ты станешь гадать, был ли кто-то из них лучше. Гадать, делала я с ними то, что кажется тебе новым и неизведанным.

В ярости он вскочил и принялся натягивать штаны:

— Я-то думал, ты будешь благодарна.

— Польщена, — холодно ответила я, — но не более того.

Это была не вся правда. Правда в том, что, несмотря на юношескую самоуверенность и частые перепады настроения, Этьен мне нравился. Очень. Что в нем меня привлекало? Может, его артистическая натура с бурными чувствами и чрезмерным самолюбием. Он был художником-любителем. В очередной раз проявилась моя одержимость творческими личностями. К счастью, на этот раз мне хватило здравого смысла избежать слишком глубоких отношений с человеческим существом.

— Я желаю, чтобы ты смогла выбрать того, кого любишь, — с горечью проговорил он. — Потому что я, знаешь ли, тебя бы не выбрал. Однако мы здесь. Я не могу перестать о тебе думать. Меня будто тянет к тебе что-то, чему я не в силах противиться.

— Мне очень жаль, — мягко сказала я, удивленная, что у меня слегка заныло сердце. — Дождись свадьбы. С женой ты забудешь обо мне.

— Нет. Разве она может сравниться?

— Некрасивая? — Возможно, самоуверенно с моей стороны, но сколько раз я это слышала!

— Скучная, — отозвался он.

А потом я услышала крик, леденящий душу, преисполненный ужаса крик. Совершенно забыв об Этьене, я выскочила из маленькой сырой комнаты. Внизу я обежала холл и наконец обнаружила несколько человек и причину беспокойства.

Это была Доминик. Она лежала на узком тюфяке в луже крови.

— О боже, — воскликнула я и встала перед ней на колени. — Что случилось?

Но я уже и сама поняла. Мне не потребовалось дальнейших объяснений от прочих танцовщиц. Пару недель назад я пренебрегла ее мольбами о помощи, целиком поглощенная собственным бурным романом. Так что ей самой пришлось искать выход, как часто поступали женщины из низших слоев общества. К несчастью, в те времена не было еще ни надлежащей аппаратуры, ни санитарии. Аборт был опасным делом, часто смертельно опасным.

— О Боже, — повторила я.

Я никогда не упускала возможности обратиться к Создателю, несмотря на отречение.

Я стиснула ее руку, не зная, что предпринять.