— А, так значит, ты любишь читать?

— Стараюсь.

Он кивнул в сторону стены, заставленной книгами:

— Я и сам люблю читать. Нет лучшего занятия, чем совершенствовать ум.

Он принялся рассказывать о своих любимых книгах, я улыбалась и вставляла в нужных местах замечания. Во время беседы я почувствовала… ладно, за отсутствием более подходящего слова, почувствовала себя хорошо. Действительно хорошо. Похоже на кайф от превосходного ликера. Чуть покалывало руки и ноги, а внутри разгоралось теплое чувство эйфории. Я услышала собственный смех после очередной его шутки. Я смеялась почти искренне.

— Ты очень красива, — вдруг сказал он, и я удивилась, обнаружив, что он сидит почти вплотную ко мне.

Мне пришлось поморгать, чтобы сфокусировать взгляд. Комната слегка кружилась перед глазами, а руки и ноги повиновались с некоторой задержкой. Сол протянул руку и провел по моей щеке изящными пальцами.

— Твоя красота — это дар.

Я попыталась шевельнуться, скорей чтобы выяснить, способна ли на это, нежели чтобы избежать его касания. Если честно, его прикосновение было приятно — чрезвычайно приятно. От него учащался пульс. Вскоре я обнаружила, что могу двигаться. Лишь немного замедленно.

— Ш-ш-ш. — Он положил руку мне на запястье. — Не бойся. Все будет хорошо.

— Ч-что ты делаешь?

Он сжал мое запястье и потянулся к шее. Его губы, коснувшиеся кожи, были теплыми и многообещающими. Я чуть вздрогнула от поцелуя и постаралась осознать, что происходит.

Если коротко, что-то здесь было не так. Я почувствовала головокружение и сумбур в мыслях, словно на студенческой вечеринке в Вашингтонском университете. А вдобавок ко всему этот бессмертный — этот не наш бессмертный, которого я едва знала, — вдруг показался таким соблазнительным, что я и вообразить не могла. Разве я не пришла сюда, чтобы надрать ему задницу? Почему я хочу его трахнуть? Это амброзия так подействовала? Не это ли мои основные черты — закосеть и ловить кайф от секса. Становиться еще непринужденней, чем обычно.

Он расстегнул мне блузку, так чтобы его руки могли скользнуть ниже, к грудям, лишь чуть прикрытым черным кружевным лифчиком, который я купила с Дейной. Теперь он целовал меня по-настоящему, в губы. Когда его язык осторожно проник между моих губ, я ощутила сладостное сходство с амброзией.

Вывод: необходима самооборона.

Так сказал Картер, но мне не требовалась защита, разве что от себя самой. Мои руки, совершенно не подчиняясь сознанию, принялись расстегивать его брюки, а наши тела сплелись воедино на мягких подушках.

Самооборона. Самооборона. Зачем мне самооборона? О чем же я забыла?

Ах да, конечно. Дротик.

Сквозь красное зарево, затмившее мои чувства, я пробивалась к ясности. Дротик. Дротик должен как-то остановить Сола, прекратить распространение ядовитой амброзии. Он не даст Солу вредить людям… таким, как Даг.

Я продиралась сквозь это затмение, я сжимала губы, пытаясь вывернуться из его объятий. Я преуспела, но не слишком. Он все еще был рядом.

— Нет, — выдохнула я. — Не надо. Перестань.

Сол уставился на меня с веселым изумлением:

— Ты не понимаешь, что говоришь.

— Понимаю. Прекрати.

Извернувшись, я высвободила руку и тут же нырнула в карман, где лежал мешочек Картера. Мне нужно было освободить и вторую руку, но Сол не отпускал ее. Опустив взор, я вдруг увидела, что его запястье истекает кровью. Как это произошло? Я ничего такого не делала.

— Джорджина, ты близка к тому, чтобы возвеличиться среди всех смертных женщин. Ляг. Перестань сопротивляться. Тебе не будет никакого вреда. Этой ночью ты испытаешь невиданное наслаждение, я обещаю.

Он снова потянулся к моим губам, и снова во мне воспылала эйфория.