Уснув наконец, я тут же погрузилась в эротический сон, где мы с Сетом занимались неистовым, необузданным сексом. Он привязал мне руки к столбикам кровати, и, конечно же, он был огромен. При каждом толчке изголовье кровати стучало о стену так, что жаловались соседи.

Я проснулась внезапно и подумала, что вряд ли стоило спать, так тесно прижавшись к нему. Естественно, это была только моя проблема. Сет мирно и крепко спал, словно меня тут не было, и несомненно видел подобающе целомудренный сон. Образец целомудрия и твердых убеждений.

Я долго смотрела на него, любуясь, как падает на его лицо рассеянный свет. Любуясь его ладными мышцами. Ресницами, от которых, будь я смертной, сама бы не отказалась. Покусывая губы, я сдерживала желание протянуть руку и дотронуться до него. То было вожделение и что-то еще, от чего просто хотелось быть рядом с ним. И это пугало меня. Возможно, не только он оставит все это позади с разбитым сердцем.

Я отпихнула мое слабое «я» на другой край постели, оставляя между нами как можно больше места. Когда я улеглась там, Обри вспрыгнула на кровать и устроилась у меня на животе. Я погладила ее белую с черными крапинками голову и вздохнула.

— Все они ошибались, Об, — прошептала я. — В этом мире есть по крайней мере один парень, который не пытается меня трахнуть.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Работать в книжном магазине хорошо еще и по тому, что можно раньше всех знакомиться с новыми газетами и журналами:

«"Ночной доступ" — это услада чувств, редкая жемчужина, что иногда рождаются во мраке маленьких клубов и ресторанов. Разумеется, после выступления в "Вероне" маловероятно, что они снова будут играть в столь низкопробных заведениях. "Ночной доступ" скоро будет на устах у всех — не только на местном, но и на общенациональном уровне».

Я, вместе со всей утренней сменой, охала и ахала над концертным обзором в «Сиэтл тайме». Мы сгрудились вокруг информационной стойки, снова и снова перечитывая хвалебные строки. Автор даже посвятил несколько слов биографии Дага — отдав должное его голосу и сценическому образу, упомянул, что тот работает в «местном книжном магазине». Мы были в восторге; неопределенное упоминание и нас заставило чувствовать себя чуть ли не знаменитостями.

Радуясь за Дага и возгордившись сама, я разрешила сотрудникам поболтать немного подольше, прежде чем разогнать по рабочим местам:

— Ладно, ребятки, ненавижу щелкать кнутом, но у дверей собрались покупатели.

Они неохотно разошлись, но я увидела, как Энди с глупой ухмылкой шепчется о чем-то с Кейси, думая, что я не замечаю. Мне удалось уловить только одно слово: «кнут». Очаровательно. Будем надеяться, что репутация садомазохистки хотя бы сделает меня в большей степени грозным начальником, нежели предметом насмешек.

А сегодня я была единственным начальником. Пейдж снова заболела, так что я неофициально работала и за себя, и за нее. Хорошо, хоть персонал был в ударе, несмотря на прошлую ночь, так что мне было полегче.

На Кейси вчерашний вечер никак не повлиял, что показалось мне странным. Возможно, причиной тому ее юность. Сомневаюсь, что столько выпив и выкурив, я была бы в такой форме, как она, — а ведь у меня преимущество сверхъестественного оздоровления и восстановления. Она, судя по всему, пребывала в таком хорошем расположении духа, что я сочла мои опасения насчет Алека преждевременными.

Весь день она улыбалась и помогала дружеским советом как клиентам, так и сотрудникам. Когда я подошла забрать что-то из соседней кассы, то услышала, как покупатель спрашивает у нее, уложится ли он в двадцать пять долларов.