– Может, позавтракаем где-нибудь? – предложил он.

– Можно на бордвоке, – сказала Лиля. – Там сегодня весело, праздник.

– Какой праздник?

– Еврейский. Суккот. Будут петь и танцевать. Хасиды придут с веточками и книжками. Вообще мне нравится, как они их отмечают. Наши праздники все одинаковые, главное – напиться и набить кому-нибудь морду. А здесь танцуют, смеются, поют… В октябре сплошные праздники. – Она стала загибать пальцы. – Сначала рош-хашана, в самом начале октября, их новый год… Кстати, у них уже пять тысяч шестьдесят какой-то… Аннушка рассказывала. Потом еще один, очень важный, забыла, как называется, и теперь суккот.

– Что такое «суккот»?

– Мне Аннушка объясняла. Это вроде палатки… ну вроде, как они скитались в пустыне и жили в палатках. Тысячи лет назад, в Египте. Народу будет, не протолкнешься. Можно на бордвоке посидеть под тентами. Там хорошие ресторанчики.

– А дождь?

– Это же Нью-Йорк! – Лиля радостно засмеялась. – Тут погода каждые пять минут меняется. Смотри, уже солнце!

Действительно, солнце – бледное, выморочное, какое-то зеленоватое, как парниковая капуста, – уже заглядывало в окно.

– А может, дома? – спросил Шибаев. Ему было не до веселья.

– У меня ничего нет, – сказала Лиля виновато. – Пустой холодильник. Я не готовлю, только овсянку на завтрак. Залила кипятком, и все. А вечером мы с Аннушкой ужинаем на работе. Там всегда полно еды остается. Сначала я даже брала домой, а потом перестала. Стала поправляться… просто ужас!

– Когда тебе в ресторан? – спросил Шибаев. Ему давно хотелось спросить, когда она уходит из дома, но как-то не подвернулся случай.

– К семи. Но я не пойду сегодня, – ответила девушка, лукаво глядя на него. – Я позвонила Аннушке, сказала, что заболела. Знаешь, она сразу просекла… Спрашивает, ты одна? Я говорю, нет. Анька из мертвого все вытянет, – объяснила она, оправдываясь.

– Ты сказала ей что… кто?

– Она сама догадалась, – ответила Лиля, смутившись. – Честное слово.

Чертыхнувшись про себя, Шибаев сказал:

– Может, ты купишь что-нибудь, и мы по-быстрому…

– Ты не хочешь на океан? – В голосе ее звучала обида.

– Хочу, но мне нужно встретиться с… одним человеком. – Он взглянул на часы. – Давай в другой раз. – Это была жалкая мужская отговорка, которой женщины обычно не верят.

– Почему? – спросила Лиля, перестав улыбаться. Она смотрела на него взглядом побитой собаки.

Шибаев умел в корне пресекать всякие поползновения «наступить себе на хвост и сесть на голову», как называл это Алик Дрючин. «С ними нельзя по-человечески, – говорил тот. – Сразу наступят на хвост и сядут на голову». Но сейчас – то ли сказывалась стрессовая ситуация последних суток, то ли ему было жалко неприкаянную Лилю – но Шибаев чувствовал себя препогано. В довершение всего Лиля заплакала.

– Успокойся, – он погладил ее по голове. – У меня тут дело, я ведь не в гости приехал… Понимаешь? Я сюда на несколько дней всего. Ты хороший человек, просто я не для тебя. Ты еще встретишь своего парня…

Он нес какую-то чушь и был противен самому себе.