Он был абсолютно наг, с патронташем вокруг талии, с ружьём в руке. Он двигался крайне осторожно, пригибался низко к земле, иногда почти ложился, оттопыривая голый зад, замирал, делался похожим на корягу смешной формы, затем вновь продолжал красться вперёд. Когда он добрался до противоположного от Сергея угла дома, на его лицо упал свет из окна. Лисицын увидел потрескавшийся слой глины на лбу и щеках Петра, хищный блеск глаз.

Дикарь, иначе Чернодеревцева нельзя было назвать, выпрямился, подойдя к окну. Его лицо напряглось, он кого-то высматривал. Затем вдруг он весь напрягся, сжался в комок, будто приготовившись к прыжку, и поднял ружьё.

Медлить дальше Лисицын не мог. Он прекрасно понимал, что в следующее мгновение Пётр разобьёт стволом стекло, сунет оружие в окно и выстрелит, раз он увидел того, кого искал. Сергей почувствовал, как в доли секунды его ладони сделались мокрыми. Протерев их о рубашку, он шагнул из-за угла и крикнул:

– Пётр!

Дикарь вздрогнул. Он явно не ожидал, что за ним следили. Увидев вооружённого человека, он не стал раздумывать и направил стволы на Лисицына. Прежде чем раздался щелчок курка, Сергей успел отскочить за угол. Сквозь грохот выстрела донеслось угрожающее вжиканье картечи, которая тупо вгрызлась в брёвна и полоснула по листве.

– Пётр! Не стреляй! Это я, Сергей! – заорал Лисицын, быстро пятясь дальше.

Он слышал мягкое движение ног Чернодеревцева, топот внутри дома. Вот громко отворилась дверь.

– Стой, сволочь!

Выстрел. Громкое шуршание. Второй выстрел, ответный. Теперь у Петра ружьё разряжено…

Сергей бросился вперёд что было мочи. Голое тело Петра оказалось неожиданно близко. Сергей буквально наткнулся на него, ударился головой Петру в бок, свалил с ног, но в ту ж секунду получил могучий удар прикладом по голове. Одновременно с этим громыхнуло ружьё того, кто стоял в двери. Пуля распорола воздух в двух сантиметрах от виска Лисицына.

– Стой! Не стреляй! Там Серёга! – послышался голос Олегыча.

– Бегом туда! Скрутим!

Пока Лисицын приходил в себя от полученного удара, он успел почувствовать, как через него перекатилось тяжёлое тело Петра, шаркнуло его по щеке мягким животом, покрытым коркой сухой глины, ткнулось ему в бедро босой пяткой. Прядь застывших от крови волос, прицепленная к патронташу Чернодеревцева, скользнула по губам Сергея.

Затем грузное тело исчезло, громко ломая кусты. Ему вслед бухнуло ружьё, кто-то протяжно матернулся.

– Ну? Как ты? – нагнулся над Сергеем Иван.

– Жив? – присел рядом Олегыч.

– Жив, – пробормотал Лисицын, осторожно покачивая головой, – но башке больно.

– Сильно он тебя?

– Это я сам налетел на приклад. Разбежался, наклонившись вперёд, и вот тебе на…

– Пойдём-ка посмотрим на свету, не разбил ли он тебя…

– Вроде бы крови нет…

Из двери выглянуло несколько голов.

– Ну что? Куда он делся? Убежал? Значит, его снова ждать?

Лисицына усадили за стол.

– Кого-нибудь надо оставить дежурить снаружи, – пробормотал Сергей. – Я его случайно увидел. Он кого-то здесь выискивал, хотел стрельнуть…

– Я подежурю, – решил Иван.

– Устройся где-нибудь в укромном местечке, чтобы тебе хорошо было видно нашу дверь. И давайте затушим лампы.