— …У меня неизлечимая болезнь, — закончила она мысль доктора Бурке. — А в таких безнадежных случаях дают лишь болеутоляющее.

Доктор Бурке молча кивнул.

Его пациентка мрачно уставилась в потолок.

— Мама, поверь мне, у тебя не рак печени, — так же убедительно, как и ее коллега, заговорила Микаэла. — Прошу тебя, разреши мне полечить тебя.

Миссис Куин повернулась к дочери:

— Доктор Хансон помочь мне не может. Значит, ты — единственная моя надежда.

— Именно так, — подтвердил доктор Бурке. На лице старухи промелькнула тень улыбки.

— Так чего ты ждешь, Микаэла? Давай начинай.

Спустя каких-нибудь две недели состояние больной улучшилось настолько, что уже можно было подумать о ее выписке из больницы. Сестры Микаэлы в палате миссис Куин обсуждали с лечащим врачом, в какой день забрать ее домой.

— Это настоящее чудо! Не знаю, как и благодарить вас, доктор Хансон, — сладчайшим голосом пропела Марджери.

Доктор Хансон с довольным видом выслушивал слова благодарности.

— Для меня было большой честью лечить супругу моего уважаемого покойного коллеги. — Он слегка поклонился миссис Куин.

— Я вам весьма признательна за все ваши старания, — ответила старуха, — но за выздоровление мне, к сожалению, благодарить вас не приходится. «Настоящее чудо» сотворила моя дочь. Она, правда, женщина, но врач хоть куда. Это давным-давно понял ваш коллега, о котором вы только что так похвально отозвались, — с лукавой улыбкой закончила она.

— Мама! — ужаснулась Морин. — Что ты хочешь этим сказать?

— А то, что я в течение двух недель регулярно пила настой трав, который приготовляла для меня Микаэла. Ужасная гадость, к слову сказать, дорогая, — повернулась она к младшей дочери, — но без нее я бы, может, уже лежала сейчас в земле.

Доктор Хансон слушал миссис Куин, и лицо его приобретало все более багровый оттенок.

— Терапия путем очистки печени, — процедил он сквозь зубы.

— Вот именно, — подтвердила Микаэла. — У моей матери был не рак, а гепатит. Как я и сказала с самого начала. Уже через несколько дней после того, как мы приступили к лечению, ее состояние заметно улучшилось.

Но история исцеления больной больше не интересовала доктора Хансона.

— А вы, по-видимому, содействовали этому, — прошипел он своему ассистенту.

— Да, доктор Хансон. — Бурке отвесил вежливый поклон. — Рукописи доктора Куин полностью убедили меня в истинности ее выводов.

— Вы уволены! — взорвался вне себя от злости Хансон. Он круто повернулся к двери, уже на ходу, ни на кого не глядя, бросил «всем до свидания» и выскочил из комнаты.

Верный своему слову, Хансон в тот же день уволил Бурке с работы, что не помешало, однако, последнему пригласить на вечер Микаэлу со всем ее семейством в самый лучший ресторан Бостона. Он вел себя так, словно потеря работы в этой больнице принесла ему облегчение, и не раз подчеркивал в разговоре, что считает этот день началом своей профессиональной самостоятельности. Отныне он собирался практиковать исключительно в кварталах Бостона, населенных бедняками. Микаэла не могла отказаться от приглашения на ужин. Впрочем, если говорить начистоту, ей и не хотелось отказываться.

Дело в том, что доктор Бурке был во всех отношениях обаятельным человеком. Он был хорош собой, манеры имел изысканные, в любом обществе чувствовал себя как рыба в воде. К тому же в его лице Микаэла встретила коллегу, проявившего недюжинный интерес к ее опыту в области индейской медицины.