Он оторвал руки от руля и сцепил их в воздухе, сплетя пальцы.

— Я не намерена заключать с вами пари, мистер Мейсон, — рассмеялась Франческа. — Думаю, что на этот раз вы абсолютно правы.

Она подняла спящую между ними Ладу к себе на колени, придвинулась к Виктору и легонько коснулась его руки, лежавшей на руле.

— Я так соскучилась по тебе, Вик. Эта неделя и для меня была ужасной, — прошептала Франческа с нескрываемым желанием, сияя влюбленными глазами.

Виктор ответил ей проникновенным взглядом, ясно говорившим о его собственных чувствах. Он снова схватил ее руку и принялся покрывать поцелуями.

— Я знаю, любимая. Теперь уже недолго осталось ждать. Скоро мы снова будем вместе.

31

В четверг около двух часов дня в начале июля Ник Латимер на своем новом «Астон-Мартин DB2/4» въехал в ворота киностудии «Шеппертон». Он поставил машину рядом с «бентли» Виктора, заглушил мотор и выскочил наружу. Заперев дверь, он отступил от автомобиля и с нескрываемым удовольствием осмотрел его. Этот совершенно неожиданный для него подарок Виктора дожидался его в салоне Дэвида Брауна на Пиккадилли, когда он десять дней назад вернулся в Лондон. Ник был несказанно удивлен и пылко выговаривал Виктору за его потрясающую расточительность, но тем не менее не переставал восхищаться его невероятной щедростью. Виктор напомнил Нику, что тот уже давно ходил кругами вокруг этого автомобиля.

— Ну вот я и решил купить его тебе, дружище, — продолжил Виктор. — Жизнь столь дьявольски коротка, чтобы еще отказывать себе в том немногом, что может доставить радость в этом жестоком мире. Я надеялся немного порадовать тебя.

Тронутый его дружеским вниманием, Ник с благодарностью принял подарок, подумав про себя, что люди, подобные Виктору Мейсону, — большая редкость. Ник с гордостью провел рукой по капоту и зашагал к съемочным павильонам, расположенным в небольшом отдалении. Они всегда напоминали Нику самолетные ангары — такие же простые, лишенные каких-либо украшений снаружи, и холодные, чисто утилитарные внутри. Единственное, что отличало их от ангаров, так это множество сложного съемочного оборудования и целая армия озабоченных техников и талантливых актеров, занятых тем необыкновенным, сродни колдовству, делом, называемым кино. Фабрики грез! И, подобно любой фабрике, крайне неприглядные на посторонний взгляд. Но Ник наслаждался своей принадлежностью к числу посвященных. Стоя в сторонке и наблюдая за съемками, он любил слушать, как актеры вдыхают жизнь в написанные им слова и они обретают смысл. По дороге к павильону Ник поправил галстук. Интересно, как прошло утро? Сегодня был последний день съемок, и в три часа Виктор должен будет последний раз выйти на съемочную площадку вместе с Катарин Темпест и Терренсом Огденом, чтобы сняться в финальной сцене. «Если на то будет Божья воля, то эта сцена станет кульминацией фильма», — пробормотал себе под нос Ник.

С момента возвращения Ника из Нью-Йорка Виктор угощал его бесчисленными рассказами обо всех перипетиях на съемках за последние несколько месяцев, а Ник слушал их со смешанным чувством изумления и болезненного любопытства, понимая, что Виктор вовсе не преувеличивает, утверждая, что этот фильм оказался самым сложным из всех, в которых он когда-либо участвовал. Ник хорошо знал, что самые разнообразные осложнения и проблемы всегда идут рука об руку со съемками любого фильма, но «Грозовой перевал» по этой части с самого начала оказался вне конкуренции. Побывав во вторник на студии, Ник сам оказался свидетелем нескольких небольших, но ожесточенных стычек, но Джейк Уотсон и Джерри Массингхем дружно, в один голос заверили его в том, что в такой взрывоопасной атмосфере на съемках нет ничего необычного. Со слов обоих исполнительных продюсеров Ник также уяснил, что все ждут не дождутся, когда наконец будет отснят последний кадр, последние метры фильма займут положенное им место в жестяной коробке для пленок и все смогут с облегчением разбежаться в разные стороны, довольные тем, что все позади и эта компания может распасться.