Лидия Джойс. Голоса ночи
Пролог
Февраль 1860 года
Съежившись позади массивной фигуры Джонни, Мэгги плотнее запахнула накидку на своих хрупких плечах. В последнее время город постоянно был окутан густым туманом, и дым из многочисленных печных труб клубами заполнял улицы под нависшим, пасмурным, безветренным небом. Этот убийственный смог заставлял Мэгги и других девочек откашливаться сажей по утрам, когда Джонни пинком будил их. В это утро Молл харкала кровью. Казалось, рассвет никогда не наступит в столь мрачной атмосфере, тем не менее служанки начинали в положенное время топить печи углем, при этом дым из труб оседал вниз вместе с хлопьями сажи под моросящим дождем. Полицейские совершали свой обычный обход с фонарями даже в десять часов утра. Они двигались по двое, и их маршрут можно было наблюдать по тому, как во мраке перемещались световые пятна, не способные высветить ничего, кроме густого тумана. В настоящий момент Мэгги, судя по урчанию в животе, поняла, что время перевалило за четыре часа дня. Преждевременные сумерки отличались неестественной темнотой. Джонни стоял около уличного фонаря у парапета моста, направляя свет в темноту, которая безвозвратно поглощала луч фонаря. Мэгги наблюдала, как Джонни водил фонарем из стороны в сторону, и испытывала необычайный страх, потому что Джонни намеревался убить человека и хотел, чтобы это убийство совершила она. Ее запястье ныло под тяжестью револьвера, а свободной рукой она придерживала накидку. Револьвер в руке тускло поблескивал под налетом сажи. Он был таким большим, что Мэгги с трудом удерживала его в руке и едва могла дотянуться до спускового крючка. – Дэнни – отъявленный мерзавец, – проворчал Джонни, испытывая удовольствие при виде ее страха. – Все мои ближайшие помощники должны участвовать в деле. Для тебя это своеобразное посвящение, и, несмотря на то, что ты совсем еще крошка, я не принимаю никаких отговорок. Мэгги не хотела ему помогать, но у нее не было выбора. Если Джонни обращается к кому-то с просьбой, лучше согласиться, иначе станешь его врагом. Мэгги знала, что происходило потом с теми, кто противился ему: можно получить пулю в лоб или нож в спину, если откажешься. Мэгги предпочитала оставаться воровкой-карманницей, хотя в шайке Джонни этим делом занимались мальчишки. Он не знал о ее таланте воровки, иначе она не поджидала бы сейчас человека, которого почти не знала. Однако это лучше, чем тот ад, в котором существовали другие девочки. Мэгги мысленно содрогнулась при воспоминании, что стало с лицом Салли на этой неделе. Сначала постарался ее клиент, а потом Джонни. И самое ужасное – все это происходило на глазах у Мэгги, которая молча наблюдала за этой сценой. – Кажется, кто-то идет, – прошипел Джонни и прикрыл свой фонарь. Тьма сгустилась вокруг уличного фонаря, под которым они стояли, и окружающий мир сузился до небольшого светлого круга. Мэгги сжала револьвер под накидкой. Даже в этой гнетущей темноте город был полон жизни и случайные прохожие вызывали ложную тревогу. Вот снова кто-то приближался, насвистывая. Мэгги узнала мотив ее любимой арии из оперы, которую давали два вечера назад. Прохожий был явно в хорошем расположении духа, и звук его шагов говорил о беспечном настроении. Вероятно, это не тот человек, которого она должна убить. Ее жертва не могла насвистывать арии. Мужчина остановился в круге света, и Мэгги увидела его аккуратные усы, повязку, закрывающую глаз, и светлые волосы, выбивающиеся из-под фетровой шляпы. Дэнни О’Салливан. – Действуй! – прорычал Джонни, схватив Мэгги за руку и подтолкнув ее вперед. Она подняла револьвер и увидела на лице человека в шляпе удивление, а на лице Джонни – торжество. Она мысленно представила и другие лица: покрытые синяками, искаженные от боли лица Салли и маленького Тома, Молл и длинной Дженни, толстого Билли и доброй Полли. |
