– Господин директор. Когда тебе выпала удача стать избранником народа, чтобы защищать его интересы перед законной Ассамблеей, – от этого не отказываются.

– Вывод вы просите о досрочном выходе на пенсию?

– Поскольку этого требуете вы и поскольку вы не даете мне другой ребарбативы, да! Он избегает моего взгляда.

– Знаете, я сожалею, – бормочет он – Но, что поделаешь, такой случай! Надо понять...

– Выйдите! – громовым голосом приказывает Стриженый.

Берю выходит. Когда он собирается пересечь порог, я тихо говорю:

– Берю! Послушай...

Но он уже вышел.

– Это бессмыслица! – лает Старик, массируя свою голову – Бессмыслица. Но народ, выходит, слеп, честное слово! Этот болван избран почти ста процентами голосов! Можно подумать, что грезишь...

– Это не мы грезим, господин директор, – возражаю я – Это грезит народ. У Берюрье здоровая глотка, а народу нравится, когда у человека здоровая глотка. Он пообещал им луну, а они грезят о луне.

Я прочищаю горло. Внезапно я осознаю, что уже более не чувствую себя счастливым. У меня пощипывает в горле, в глазах, везде. Нет больше Берю! Предстоит продолжать работать без него.

Я остаюсь ненадолго поговорить со Стариком о завершенном расследовании. Он тоже чувствует себя не в своей тарелке.

Раздается стук в дверь. Входит дежурный, неся конверт, украшенный огромным масляным пятном.

– От главного инспектора Берюрье, – говорит он, вручая мне конверт – Это письмо об увольнении.

– Вы позволите? – обращаюсь я к боссу, вскрывая конверт. В нем два письма. Первое предназначено мне, и я читаю

Я беру другое послание. Оно адресовано господину Президенту Национальной Ассамблеи. Вот оно.

Вам давно, наверное, не приходилось видеть такого, но я, Берюрье Александр-Бенуа, главный инспектор и депутат от Сена-и-Эр, уже слагаю полномочия. Поверьте, я делаю это без радости в сердце! Но у меня нет других альтернативввиду того, что меня хотят уволить из полиции, если я не откажусь от мандата депутата. Иначе говоря, это мандат на увольнение!

Мои дела, как они обстоят сейчас (как говорят у вас), вынуждают меня остаться на своем посту. Однако я чувствую, что мог бы быть небесполезным под куполом Дворца Бурдон. Когда речь идет об интересах Родины, голос мужественного человека-это еще одна струна в аркенации!

Следовательно, мой заместитель, бывший унтер-офицер Поль Морбле займет мое место. Пополь неплохой парень, только у него есть один недостаток: он пьет. Я вам говорю об этом не ради наушничества, это не мой жанр, а потому что вам необходимо проследить за тем, чтобы он был абсолютно трезв при голосовании.

Может быть, вы дадите на сей счет инструкции в столовую Ассамблеи?

С моим почтением к вашей даме, прошу Вас, Мой Президент, принять выражение моих самых республиканских рукопожатий.

P.S. Если бы я посмел, то добавил: Да здравствует Франция!"