49. В «Розе»

В Йену собрались чем свет, в пять часов. В утренней комнате им подали почти не удобоваримый кофий. Снаружи, на краю долины, висели длинные перистые облака и будто ждали, когда рассвет, растопив, сотрет их с неба. Сам Шлёбен еще лежал в тени, только взблескивал вдруг ручей.

— У меня такое чувство странное, вы не поверите! — сказал Карл. — Так бы и сидел, кажется, у этого окна и ждал, когда развиднеется.

— Нас тут как околдовали, — сказала Сидония. — Пока не тронемся отсюда, не поймем, до чего мы несчастны. Приехали навестить бедного Фрица, а сами никогда еще не были от него дальше. Мне стыдно даже, так у меня покойно на душе.

— Satt! — и Эразм громыхнул кофейной чашкой.

Выехали пораньше, в расчете тем же вечером вернуться в Шлёбен, дав восьмичасовый роздых лошадям. В Йене фрайхерр распорядился о большом отдельном помещении для них в «Розе». Несмотря на стесненные обстоятельства семейства, он всегда останавливался в гостиницах самых дорогих: других не знал.

— Фриц! — завопил Карл, который правил первой каретой и прежде других свернул во двор «Розы».

— Нет, это не мой брат! — вскрикнула Сидония. Спрыгнув первая, не дожидаясь, когда укрепят ступеньки, она к нему кинулась. — Фрицхен, я тебя едва узнала.

Всей гурьбою сразу нельзя было, конечно, нагрянуть к фрау Винклер. Фрайхерр пойдет первым, прочие потом.

— А я разве не с тобою, Генрих? — собрав последние остатки мужества, спросила фрайфрау.

Нет, они с Фрицем идут. Тотчас же. Остальные вошли в «Розу» и поднялись по лестнице в прекрасную фасадную комнату, глядевшую на площадь.

— Идут, — Карл приподнял край белой полотняной шторы. — И когда это мы видывали, чтобы они вот так вышагивали рядом?

Едва Фриц с отцом исчезли из виду, группа арестантов в кандалах явилась — мести площадь. Стоило зазеваться страже, они, отставя метлы, тянули руки за подаянием. Сидония им бросила свой кошелек.

— Теперь они горло друг дружке перережут, — сказал Карл.

— Нет, у них, конечно, есть свои правила дележки, — возразил Эразм.

— И младшему, конечно, всех меньше достается, — вставил Бернард.

— Кофий, кофий для досточтимых дам и господ! — взывал хозяин, сопроводивший их наверх. Служитель в полосатом фартуке справился, не угодно ли им вина.

— Рановато, — ответил ему Эразм.

— Вы бы легли, — сказала матери Сидония. — С виду кушетки неудобные, но все равно, вы бы легли.

Фрайфрау улеглась.

— Бедный Фриц, бедная больная Софхен. Хоть на Ангела на нашего порадуется. — Она подала Бернарду знак подойти, присесть с ней рядом. В комнате становилось жарко. Не шелохнувшись висели широкие шторы.

А вскорости подоспел Дитмалер, профессор Штарк отрядил его — взглянуть, не может ли он быть чем-нибудь полезен. Он мешкал на пороге, он переводил взгляд с одного лица на другое в затененной комнате. В «Розу» он вошел, наверх поднялся — без доклада. Но все увлеклись разговором, никто на него и не глянул, и Дитмалер неосторожно вверился белокурому отроку, который стоял с ним рядом, изучая устройство кофейника.

— Вы Бернард, не так ли? Я друг вашего брата Фридриха, я приезжал к вам в Вайсенфельс. Не знаю, помнит ли меня ваша сестра Сидония…

— Да едва ли она вас помнит, — сказал Бернард. — Зато я помню.

Сидония, вполуха слушавшая разговор, подошла, улыбаясь.