Лишь слегка смягчившись, Кайзер позволил проводить себя туда, где конюхи держали его лошадь. Том сунул в его седельные сумки еще две бутылки голландского джина и помахал рукой вслед уходящему эскадрону.

Глядя на уходящих солдат, Том негромко сказал своему брату:

– Мне нужно сообщить кое-что Джиму. Пусть дождется меня в Маджубе. Кайзер будет следить за мной, если я сам пойду в горы, но я пошлю Бакката, он не оставляет следов.

Дориан перебросил хвост тюрбана через плечо.

– Внимательно выслушай меня, Том. Не считай Кайзера дураком. Он не шут, каким кажется. Если Джим попадет к нему в руки, это будет трагичный день для всей семьи. Никогда не забывай, что нашего деда казнили здесь на площади.

– Ксиа! – Это имя он произнес на сильном выдохе, словно чихнул. – Скоро они пошлют кого-нибудь туда, где прячется мальчишка. Следи за посыльным. Иди за ним. Но смотри, чтобы он тебя не увидел. Когда найдешь его убежище, быстро беги ко мне. Понял?

– Понял, Гвеньяма. – Он использовал слово, выражающее самое глубокое уважение. Оно означало «Тот, Кто Пожирает Своих Врагов». Он знал, что этот титул нравится Кайзеру. – Я знаю, кого они пошлют. Баккат – мой старый соперник и враг. Мне доставит большое удовольствие одолеть его.

– Тогда иди. Будь внимателен.

Ксиа скользнул в лес, неслышный, как тень, а Кайзер повел солдат в крепость.

– Мы укладывали отца спать за этой занавеской, когда приходили сюда охотиться, – сказал Джим Луизе. – Думали, это заглушит его храп. Конечно, ничего не получалось. Заглушить его храп невозможно. – Он рассмеялся. – Но сейчас там ляжешь ты.

– Я не храплю, – возразила она.

– Даже если и храпишь, это ненадолго. Мы пойдем дальше, как только отдохнут лошади, а я переложу груз и дам тебе более подходящую одежду.

– Сколько на это уйдет времени?

– Нам нужно уйти раньше, чем за нами пошлют солдат из крепости.

– И куда мы пойдем?

– Не знаю. – Он улыбнулся. – Но скажу тебе, когда мы туда доберемся. – Он бросил на Луизу оценивающий взгляд. Рваное платье мало что прикрывало, и она плотнее завернулась в плащ. – Твой наряд вряд ли подходит для обеда с губернатором в крепости. – Джим подошел к одному из тюков, которые Зама сложил у стены. Порывшись в нем, вытащил рулон ткани и парусиновую сумку с рукоделием, в которой оказались ножницы, иголки и нитки. – Надеюсь, ты умеешь шить? – спросил он, неся все это Луизе.

– Мама научила меня шить платья.

– Отлично. Но сначала поедим. Я в последний раз ел, когда завтракал два дня назад.

Зама зачерпнул из трехногого котла, стоящего на углях, похлебки с олениной. Поверх он положил кусок черствой кукурузной лепешки. Джим зачерпнул ложкой похлебку. С полным ртом он спросил у Луизы:

– А готовить мама тебя научила?

Луиза кивнула.

– Она была знатной поварихой. Готовила для губернатора Амстердама и для принца Оранского.

– Ну, тогда здесь у тебя работы непочатый край. Возьмешь на себя готовку, – сказал Джим. – Зама однажды отравил вождя готтентотов, даже не слишком стараясь. Может, по-твоему, это не такое уж большое достижение, но позволь сказать, что готтентоты тучнеют на том, что не могут съесть гиены.

Луиза неуверенно посмотрела на Заму, остановив ложку на полпути ко рту.

– Это правда?

– Готтентоты считаются величайшими лжецами Африки, – ответил Зама, – но до Сомойи им далеко.

– Значит, это шутка? – спросила она.