— Вы же не хотите, чтобы я опоздала, верно, деточки?

Долли привыкла и вне сцены разговаривать в гротескной сценической манере. У нее был типичный акцент северянки, а речь свою она через слово пересыпала слащавыми словечками с уменьшительно-ласкательными суффиксами. В те минуты, когда Долли уходила со свадьбы, посылая дочерям воздушные поцелуи, Мойда успела заметить брезгливое выражение на лице отца.

Отец очень плохо выглядит, подумала Мойда. Глаза как будто ввалились на его осунувшемся, бледном лице, волосы поредели. Когда мать уехала, отец с жадностью набросился на еду. Подойдя к нему, Мойда взяла его за руку.

— Когда ты в последний раз нормально ел? — спросила она.

Мердо с удивлением посмотрел на дочь и взял с тарелки еще один сандвич.

— В последние дни есть было просто некогда, — ответил он. — Через пять минут мне пора уезжать. Завтра утром у меня очень важная встреча в Лондоне.

— Я поеду с тобой, — решительно заявила Мойда. — Давно пришла пора кому-нибудь присматривать за тобой.

Отец было воспротивился, однако Мойда настояла на своем. Она бросила свою работу в Эдинбурге и перебралась вместе с отцом на юг. Она убирала его квартиру и готовила ему еду, в какой бы поздний час он ни вернулся домой. По утрам Мойда заставляла его нормально завтракать, прежде чем отправиться по делам в город.

Она никогда не жалела о годах, проведенных вместе с отцом. Он научил ее гораздо большему, чем она научилась бы в университете или на каких-нибудь учебных курсах. Она печатала его статьи, слушала его речи и старалась как можно чаще ходить на митинги с его участием. Ей посчастливилось познакомиться со множеством интересных людей, взгляды которых, однако, далеко не всегда соответствовали ее собственным.

Вскоре Мойда не на шутку увлеклась идеями, которые проповедовал отец. Идеями, служению которым он отдал свою жизнь без остатка. Мердо никогда не щадил ни себя, ни других. Он всегда старался говорить искренне и выше всего на свете ценил истину. Правда, порой его искренность казалась Мойде чем-то вроде массивной трости, которая оставляла рубцы на телах и душах тех, против кого он ее использовал. Он вызывал у Мойды восхищение и одновременно внушал страх и жалость.

Когда отца убили в Мексике, Мойда поняла, что, несмотря ни на что, она осталась в полном одиночестве. Ее дедушка умер, Дженет вышла замуж, у матери своя собственная жизнь.

Мойда никогда не любила отца — для этого тот был недостаточно человечен, но она восхищалась им и знала, что он первопроходец в своем деле. То, за что он всю жизнь боролся, когда-нибудь обязательно сбудется, однако ему никогда не воздадут должное за то, что он всемерно приближал этот час. Всеми благами воспользуются лишь будущие поколения.

Мойда прекрасно представляла собственное будущее. Многое из того, что говорил и делал отец, умерло вместе с ним, но остальное можно сохранить. Она как-то незаметно взялась за перо и стала писать, пытаясь изложить на бумаге идеалистические взгляды отца в форме, доступной для понимания широкой публики. Вскоре начали формироваться и ее собственные идеи. Было трудно определить грань, отделявшую мысли и убеждения Мердо Макдональда и его дочери.

Прошло время, и Мойда вернулась в Эдинбург, потому что там она неизменно бывала счастлива. Замок Холируд был единственным спокойным, уютным местом, которое она, помня свое детство, вполне могла назвать домом. Один из друзей отца помог ей устроиться машинисткой в университет, а в свободное время посещала лекции и семинары. Мойда изучала все учебные предметы, необходимые для того, чтобы продолжать дело, начатое отцом.