В общем - то все просто, осудить Санькиного отца за убийство не представляло никакой трудности, хотя и козе было понятно, что его просто подставили, причем ловко и продумано. А кто подставил? Рыжая овца в замше и козел в кашемировм пальто? Абсурд и чепуха. Они были простыми исполнителями, хотя не исключено, что именно они и зарезали старика Батурова.

Но кто - то же их нанял, кто-то заказал деда Батурова и дал наводку на Скворцова. Скорее всего этот некто и разработал весь план убийства. Хорошо бы знать кто.

Об этом вам, Константин Иванович, могли бы поведать козел с овцой, да вот беда, адреса они вам не оставили. А Дамир описал его - лучше и не бывает. Надо бы после праздников дозвониться до следователя и порекомендовать ему наблюдателного парня. С его помощью можно составить отличный фоторобот.

Заснул я в восьмом часу, а проснулся в полночь. Приготовив все необходимое снаряжение я ещё полтора часа слонялся из угла в угол и только в два часа ночи вышел из дома. Еще тридцать минут ушло на дорогу, которую я проделал пешком. В общем к назначенному объекту я прибыл так как и планировал, в то самое время когда людской сон особенно глубок и Кинг Конг Левик с его страшный ружьем спит зажав в зубах дюжину остро отточенных ножей.

Несколько минут понаблюдав за черными окнами двух нужных мне квартир и не отметив ничего подозрительного я решительно напровился в подъезд. По кошачьи мягко ступая я поднялся на второй этаж и затаив дыханье прислушался. Кажется бабульке удалось укатить в Минск к своему шестидесятилетнему сыночку. Ну и отлично, пусть отдыхает, я не против.

Вкрадчиво, со всеми предосторожностями я вставил и повернул первый ключ. Мягко и послушно он открыл мне металлическую дверь. Второй ключ китаец тоже выточил на совесть, замок сработал безукоризненно и я очутился в знакомой передней. Закрывшись на шпингалет я не теряя времени прошел на кухню и там через окно легко спустился на козырек магазина. Метнувшись к Скворцовским окнам я затаив дыхание толкнул оконную раму. Слава Богу, мои надежды оправдались, окно не было заперто и после первого же тычка послушно растворилось. Остальное было делом техники, один рывок и я уже на территории охраняемой милицией. Не рискуя включать большой свет я ограничился карманным фонариком. На кухне я ничего интересного для себя не обнаружил и прямым ходом устремился в комнату, где по словам Саньки и было совершено убийство. Он говорил сущую правду и об этом свидетельствовало большое бурое пятно засохшей крови. Одна его половина приходилось на диван, а другая на диван застеленный клетчатым пледом. Видимо на нем и сидел старик в тот момент когда его полоснули ножом по горлу, а уж потом, когда он свалился на пол из него вытекло все остальное. Стены в комнате и линолеум были залапаны чьими-то руками, скорее всего руками Скворцова. Журнальный столик хранил следы попойки. Был заляпан, но пуст, скорее всего опера забрали с собой все то, что на нем находилось. В остальном же все было в полном порядке.

Однако пришел я сюда вовсе не для того, чтобы разглядывать кровавые пятна или любоваться настенными отпечатками рук Скворцова. Меня интересовало совершенно иное. Открыв шифоньер я извлек из него старый фибровый чемоданчик в котором обычхранят документы старики. Едва его открыв я оторопел. По тому как хаотично были свалены бумаги и документы я понял, что опоздал. То, что преступнику было надобно он уже унес. А то что это был преступник сомневаться не приходилось, менты бы забрали весь чемоданчик целиком. Просто так, для очистки совести я перебрал бумаги. Пусто! Приватизационные бумаги, если таковые были, отсутствовали. А больше мне здесь делать было нечего. Досадливо выругавшись я вышел из дома тем же путем, что и вошел.

Домой я вернулся почти в четыре часа ночи, оттолкнул бросившегося с поцелуями, не в меру любвиобильного Брута и неслышно пройдя на кухню огорченно выпил целый стакан шампанского.