- Да пошел бы ты... Сам - то чем намерен заняться?

- Большой секрет, но с вами, так и быть, поделюсь. Думаю я сегодня с утра навестить госпожу Броневицкую, потому как завтра может быть поздно. Наша доблестная милиция не дремлет и забывать об этом не следует.

- Что же, верно мыслишь. - Одобрительно причмокнул полковник. - Не забудь хорошенько осмотреть скамейку и все что находится поблизости. Ну, в час добрый, а мне пора собираться. С минуты на минуту появится Людмила.

Поскольку первый этаж дома занимал магазин "Свет", Фаина Моисеевна Броневицкая имела счастье проживать на втором этаже во и второй квартире типовой "хрущевки". Именно туда, в добротную бронированную дверь, я позвонил в десять часов, по достоинствуу оценив внушительную пломбу на ручке третьей квартиры, где вчера утром произошла трагедия. Прошло никак не меньше минуты прежде чем въедливый старческий голос осведомился:

- И что вы от меня хотите?

- Чтобы вы пустили меня внутрь. - Естественно и непринужденно ответил я.

- Вы хотите очень многого. - Поразмыслив решила старуха. - Кто вы такой?

- Следователь городской прокуратуры Гончаров ибн Турецкий. - Оскалился я в дверной глазок. - Слыхали про такого?

- Слушайте, господин Гончаров обн Турецкий, перестаньте сыпать мне пыль не нервы. - Последовала просьба. - Послушайте совет старой еврейки. Зачем нам друг-другу делать проблемы? Идите к себе домой и не мешайте собирать мне вещи.

- Какие ещё вещи? - Ничего не понимая и опасаясь за старушачий разум спросил я.

- Личные и интимные, но вам как прокурору, тетя Фаина может довериться. Я НАКЛАДЫВАЮ В ЧУМАДАН свои панталоны и лифчики, чтобы сегодня поехать к сыну в Минск. Но вы, товарищ Гончаров - Турецкий, не имейте на меня видов, потому что мой сосед Лёвик уже будет присматривать за моей квартирой и кошками. У Лёвика есть большое ружье и много ножиков. Так что я спокойно буду отдыхать у Сёмы в Минске.

- Весьма сожалею, госпожа Броневицкая, но ваш отдых придется отложить. - Вытаскивая блокнот скорбно заметил я. - Отдохнете позже.

- Ха! Это почему же, старая Броневицкая, пенсионерка со стажем, должна слушать какого-то проходимца и не иметь возможности видеть своего Сёму?

- Потому что этот самый, как вы изволили сказать, проходимец, сейчас выписывает вам повестку. - Деловито и жестко ответил я рисуя в блокноте козлинную морду. - Мне надоело играть в ваши дурацкие игры, соизвольте завтра в десять утра быть в двадцать третьем кабинете. Он находится на втором этаже. Повестку я опущу в почтовый ящик. За неявку вы заплатите крупный штраф, всего вам хорошего.

- Молодой человек, постойте! - Выскакивая на лестничную площадку, что есть силы завопила заблудшая дочь Израиля. - Куда же вы, я вас умоляю, зачем всерьез принимать истерику старой женщины? Не откажите мне в маленькой любезности, зайдите в мой бедный дом. Только не делайте мне больно, не делайте мне повестки. Если я не приеду, мой Сёма очень расстроится, а у него язва двенадцатиперстной кишки и мочекаменная болезнь. Я же думала, что вы просто шутите.

- Прокуроры не шутят. - Проходя в переднюю сурово отозвался я. Рассказывайте, что у вас здесь вчера произошло.

- Боже ж мой, так я ж ещё вчера утром вашим коллегам все рассказала. Суетливо защелкивая многочисленные замки удивленно затрясла она бурлами. Неужели они не поставили вас в известность? Хотя, что от них ожидать, босяки и оборванцы, только на вас, на прокуратуру, вся наша надежда.

- Отчего же. - Вступился я за незаслуженно обиженную милицию. - Прежде чем к вам прийти я ознакомился с вашими показаниями, но мне бы хотелось задать вам кое-какие вопросы. Услышать вас, как говориться, собственными ушами.

- Я ничего не имею против. Боже ж мой, да что ж я вас держу за бедного племянника моей тети? Почему вы ещё не проходите в комнату и не сидите в мягком, удобном кресле? Сейчас я сварю для вас кофе и налью туда неможко коньяка.