- Он что же, съехал от нее официально и навсегда? - удивился тесть.

- Да вроде нет. Во всяком случае, вся его одежда и обувь осталась у нее.

- Значит, должны оставаться и документы, - предположил я.

- В том-то и дело, что нет. По крайней мере, она так говорит, а не верить ей было бы просто глупо. Зачем семидесятилетней старухе чужой паспорт?

- Да, ситуация у тебя довольно сложная, - согласился я. - Но чем мы можем тебе помочь? Как найти человека, если ты даже не знаешь его фамилии?

- Вот тут-то я бы и хотел посоветоваться с вами. Дело в том, что с субботы на воскресенье бабулька уезжает к своей сестре в деревню. У нее второй этаж, и причем балкон незастекленный. Мне кажется, если бы мы как следует перетряхнули его вещи, то наверняка бы нашли какую-то зацепку.

- Но это можно будет сделать только через неделю, - прикинул я. Сегодня воскресенье, а к следующей субботе твой кредитор вполне может объявиться.

- Это можно сделать сегодня. Потому что на этот раз старушка уехала пару часов назад и обещала быть только ко вторнику.

- Она что же, каждый день тебе докладывает о своих перемещениях?

- Да, потому что я каждый день спрашиваю у нее, не появился ли Алексей.

- Ну что же, Макс, хочешь не хочешь, а помочь тебе я обязан. Пойдем к твоей соседке в полночь, будет хоть какая-то гарантия, что ей не взбредет в голову вернуться из своей деревни раньше времени.

* * *

В двенадцать часов ночи мы проникли в скудное старухино жилье и, сориентировавшись при помощи карманных фонариков, прошли в одну из двух комнатушек малометражной квартирки. То, что мы попали по назначению, было понятно сразу. Сирая односпальная кровать, аккуратно застланная солдатским одеялом, расшатанный деревянный стол и фанерный гардероб - все указывало на то, что здесь живет холостяк. Его немногочисленные вещи - куртка, свитер да пара рубашек - аккуратно висели в шкафу. На дне его стояла пара ботинок, туфли и небольшая спортивная сумка. С нее мы и начали свои поиски.

Нижнее белье, носки, полотенце и носовые платки, как, впрочем, и бритвенно-умывальные принадлежности, мы сразу же отложили в сторону, поскольку внимания они не заслуживали, а больше в сумке ничего не было. Нам оставалось осмотреть только куртку, и здесь нам неожиданно повезло. В верхнем внутреннем кармане мы обнаружили надорванное письмо с любопытным адресом: "Г. Тольятти. Главпочтамт. До востребования. Синицкому Алексею Алексеевичу". И обратный адрес: "Новосибирская область, село Медведково, ул. Лесная, 15. Прудовой Марии Аркадьевне".

Вытащив плотно исписанный листок, при свете двух фонариков я прочитал:

"Здравствуй, Алешенька! Здравствуй, сынок!

Ну зачем же ты так сделал? Зачем так учудил? Не нужно тебе этого делать. Зачем только тебе твоя мамаша перед смертью рассказала?! Что было, то давно быльем поросло. За отца не отомстишь, зато себя погубить можешь. Он же натуральный зверь. И не тебе с ним тягаться. Уехал, а тетку одну оставил. Кровиночка моя, у меня же, кроме тебя, никого нету. Плюнь ты на все и возвращайся скорее домой, послушай меня, старуху. У нас же все есть - и огород, и скотина. Даст Бог, проживем как есть.

Возвращайся, Алешенька, очень тебя жду. Посылаю тебе немного денег. На поезд, на плацкарту, должно хватить. Слышишь меня, тетка Марья ждет тебя и глаз не смыкает. Если можешь, то телеграфируй, когда выезжаешь.

Твоя тетка Марья.

25.05.2000".

- Вот такие дела, - складывая письмо, резюмировал я. - Знаешь, что мне непонятно и неприятно во всей этой истории?

- Что?

- То, что мы не смогли найти ни его паспорта, ни даже копейки денег. Хотя, по твоим словам, он запросто, без лишних разговоров выложил тебе двадцать тысяч рублей.