- Ослабь мне руки, больно невмоготу. - Я не врал. Жгуты из простыни намокли и набухли, жестко перетянув кисти, почти перекрыв ток крови.

- Заткнись, сука!

Низ живота, внутренние части бедер и иже с ними жгло неописуемо. Уже обозначались здоровенные волдыри. А на самом интересном месте... Ленка бы их убила, без суда и следствия.

Что же делать? У меня в распоряжении чуть больше часа. Потом, убедившись, что я наврал, приедет Валера и тогда... В коридоре, за дверью, в трех-четырех метрах от меня, ходили, разговаривали люди, а я спеленутый коконом лежал, боясь пикнуть, потому как агрессивно настроенный сторож держался начеку и только ждал момента, когда можно будет приступить к моему убиению. Итак, или сейчас, или никогда...

- Витек, полей холодненькой, не могу больше.

- Пошел ты...

- Я для вас сделал все. Полей - больно.

С явным отвращением и неохотой он вытянул гибкий душ и стал поливать мои бедные причиндалы. Сейчас самое время. Только наверняка. Если ошибусь, мне крышка. Да поможет мне Бог! Напрягшись и подобравшись пружиной, я пятками замолотил по патрубку крана с горячей водой, что нависал над ванной, вкладывая в удар последние силы и отчаяние. И Бог мне помог. Кран отлетел на месте полусгнившего соединения, и забила мощная струя кипятка, ошпаривая Витьку рожу и грудь. Отскакивая, он упал и заорал благим матом. Ему вторил я, завопив, кажется, еще сильнее.

Послышался резкий стук, чего я и добивался.

- Откройте! Что там случилось?

Подвывая, Витек подбежал к двери и проблеял:

- Все нормально.

А я орал еще неистовей, потому как знал: это мой последний шанс:

- Убивают! Помогите!

- Откройте немедленно!

- У нас все нормально! - успокаивал Витек.

Но там, видимо, догадались, что медлить не стоит, и тот же голос кассирши-бандерши приказал:

- Ломай!

С треском отлетела дверь, и в пару тумана я с трудом различил на пороге рослую мужицкую фигуру.

- Осторожнее, он вооружен, - предупредил я.

- Да и хрен с ним, отсюда не уйдет. Тут свои законы. Вовчик, подмогни, счас мы его завяжем. Брось пушку, мудак, а то живым отсюда не выберешься.

Последовали удар, возня и довольное урчание.

- Ну вот, отдыхай! А ты там кран-то закрой!

- Как?

Мужики вошли в мойку и сразу оценили ситуацию.

- Володька, тащи пробку. А тебя что, связали? - задал мужик явно дурацкий вопрос.

За ноги, чтобы самому не попасть под кипяток, он осторожно выволок меня из ванны, стараясь не подставить под бушующий надо много горячий фонтан. В раздевалке-предбаннике он сапожным ножом перерезал путы, и мои онемевшие руки мертвыми плетьми упали вдоль тела.

Вода тем временем перестала хлестать: ловкий Вовчик уже ее перекрыл. Меня мужик положил на деревянный диванчик, сбросив оттуда скулящего связанного Витька. Пышнотелая кассирша, внимательно осмотрев мое мужское достоинство и вокруг, только охнула и велела:

- Скоты! Ильинична, неси растительное масло! Больно?

- Нет, приятно. Зачем вы их пустили в мой номер?

- Окстись, серденько! У тебя третий, а они взяли пятый. Ильинична их и проводила. Так, Ильинична?

Кривая бабка притащила засаленную бутылку растительного масла и, старательно вымазав мои причиндалы, прошамкала:

- А то? А то? Довела до пятого нумера, они еще спросили, в каком моется мужик, который только что билет купил. Я и указала. Потом возвернулась к тебе.

- Суду все ясно, - зло пошутил я, приподнимаясь. - А что за комедия с парикмахершей? Она что, в курсе? Ее попросили спровоцировать вторжение?

- Тамара сегодня вообще из кабинета не выходила.

- Но я-то не псих: женский голос предложил услуги.

- Так с ними еще девка была. Она и сейчас сидит в вестибюле. Наверняка ее работа.

- Мужики, задержите ее.

Осторожно натянув трусы и майку, я увидел на столе мои документы и кучу денег, которые они выпотрошили из моих карманов.