- Где угодно, но предпочитал знакомиться в недорогих ресторанчиках Старого города. Особенно любил "Салют", ныне переименованный в "Лесной трактир". Там у него знакомый официант, или, по-новому, половой. Зовут его Яша, или Яков Семенович. Я там несколько раз бывал, в обществе дяди.

- Как величали твоего дядю?

- Павлом Андреевичем звали, а я Андрей Петрович.

- Хорошо, Андрей Петрович, ступай домой, дел у тебя предостаточно, ведь, кроме тебя, у него родственников не было?

- Никак нет, не было, - почему-то по-солдатски ответил он.

- Ну и отлично, значит, его квартира тебе достанется. До завтра.

Наконец-то я остался наедине с собой и мог выполнить задуманное мероприятие. Выдохнув мешающий в таких случаях воздух, я поднял рюмку, но...

- Из-за твоих дурных гостей я не могу выпить чашку несчастного кофе! Полчаса хожу под дверью в надежде, что ты догадаешься поскорее выпроводить этого мурашика. Ну и друзья у тебя, что ни друг, то алкаш или дефективный.

- То же самое можно сказать о моих любовницах, одной из которых ты, к несчастью, являешься. Дайте мне наконец спокойно выпить мою водку. Я уже, как бешеная собака, весь истек слюной.

- Сначала свари мне кофе, образина неумытая. Как перед людьми не стыдно! Видела бы моя покойная мама, с кем живет ее очаровательная козочка...

- С дурным козлом, что по собственной глупости впустил ее в дом.

- Но сначала объел все ее бутоны.

- Их сожрали другие козлы, более предприимчивые. Лопай свой кофе и иди в койку, сейчас я расскажу тебе иную сказку.

- Неужели? Ты заинтриговал меня, я полна ожидания. А может, ты смеешься над несчастной нетоптаной женщиной? Горе тебе тогда. Я уже в кроватке. Только не вздумай, как прошлый раз, смыться из дому. Я твою трусливую породу уже изучила.

В двенадцать часов я наконец-то отправил ее в бюро обмена, а сам отбыл в ресторан "Лесной трактир".

Посетителей еще не было, их роль выполняла сама прислуга. В нерешительности я топтался у входа, ожидая, когда на меня обратят внимание. Они были настолько поглощены жратвой, что казалось, не ели целую вечность. Мне пришлось негромко покашлять. Только тогда упитанная русская красавица в расписном кокошнике соизволила поднять на меня томный взор уставшей от доения коровы.

- Извините, молодой человек, ресторан еще не работает.

- Замолчи, Люська, - одернула ее товарка качеством чуть похуже. Мужчинка кушать хочет, а ты клиента отпугиваешь. Мужчинка, иди ко мне, тетя Галка тебя накормит, напоит и спать с собой положит. Ты хочешь переспать с тетей Галей?

- Не очень, - честно признался я, подходя к их столику. - Мне, девушки, нужен один хрен, он у вас работает.

- У нас, дядя, много хренов работает, а ты что, голубой?

- Нет, фиолетовый. Мне нужен официант Яша.

- Тогда тем более садись, его еще нет, придется подождать. Кушай, не стесняйся, Люська, налей ему коньяку.

- Чего ради? Он нас не хочет, а мы его коньяком поить должны.

- Это он меня не хочет, про тебя разговора не было.

- И не надо, он, наверное, ничего уже не может, так только, носит для декорации, вроде галстука. Тебя как зовут?

- Лука.

- Во, слыхала, Галка, и имя у него какое-то ветхое, как он сам. Лука, а как твое фамилие?

- Мудищев я, бабоньки, и имею большую беду, "величины неимоверной, осьмивершковую елду". А прадед мой, "Порфирий, еще при Грозном службу нес, и подымая ... гири, порой смешил царя до слез".

Официантки немного опешили от такого нескромного заявления, а потом залились счастливым смехом аттестованных идиоток:

- Ой! Не могу, Галка, держи меня, я сейчас описаюсь. Ой, восьмивершковый! Галка, не могу.

- Вот это мужчинка! Ой, Люська, а вершок - это сколько?

- Не знаю, наверное, много, не могу.