– И обслуга этого бара ничего не заметила?

– Ничего, потому что вчера он не работал.

– Удивительное совпадение!

– Ничего удивительного, у них вчера был запланированный выходной. Неужели тебе трех загадок недостаточно?

– Четырех, – сразу же увеличил я число, а подумав, добавил: – Четырех или одной.

– Не понимаю, – сознался тесть и слегка наполнил мою рюмку. – Поясни.

– Четвертый вопрос заключается вот в чем: а зачем охранники открыли дверь? На него можно ответить двояко. Если это были грабители, то с повестки дня этот вопрос все равно не снимается, а если это был проверяющий – их старший охранник, то ваши загадки под номерами один и два автоматически отметаются.

– Не понял.

– А это значит при втором варианте, что ограбил банк и убил охранников не кто иной, как сам господин Кондратов. Перед смертью на секунду очнувшись и увидев удаляющегося Кондратова, охранник послал ему вслед пулю, попавшую точно в цель. Ну а подельники убитого, видя такой конфуз, поспешили поскорее убраться вместе с деньгами.

– Об этом я тоже думал, но в таком случае ситуация становится и вовсе непонятной. Ответь – кто включил сигнализацию?

– Не знаю. Отстаньте, я очень устал.

– Тогда и не выдрючивайся, не изображай из себя проницательного сыщика.

Довольный моим поражением, тесть в приступе благодушия налил мне чуточку больше.

– А я и не выдрючиваюсь. Это все вы ярлыки мне клеите, а мне на это плевать, как и на ваш банк, кстати.

– А напрасно, – многозначительно изрек тесть и злобно скинул моего кота с диванчика. – Напрасно, за поимку этих грабителей или хотя бы за наколку господин Голубев обещает приличное вознаграждение.

– Что это еще за Голубев? – извиняясь перед котом за полковничью грубость, осведомился я. – Наверное, директор?

– Точно, только не директор, а управляющий. Петр Николаевич Голубев.

– И сколько он там сулит? – непроизвольно поинтересовался я.

– Если удастся вернуть деньги, то на простенький «жигуленок» хватит.

– Заманчиво, а если деньги они успели куда-то вкачать, тогда что?

– Тогда половину этой суммы, что тоже совсем не плохо.

– Даже очень хорошо, – проворчал я недовольно. – Остался сущий пустячок – найти и захомутать этих самых грабителей, которые наверняка вооружены.

– Не обязательно их хомутать и вязать. Достаточно простой информации.

– Надо подумать, переговорить с этим самым Голубевым, – ответил я и оставил тестя наедине с его прожектами и недопитым коньяком.

Весь следующий день я посвятил многочисленным записям Марии Андреевны, воспоминаниям современников ее деда, Алексея Михайловича Крюкова, надеясь в них найти объяснение загадочного убийства старой учительницы. Почерк у нее оказался крупный и отчетливый, читалось легко, но все равно последнюю тетрадь я отложил только вечером. Ничего существенного почерпнуть мне не удалось, кроме того, что полтора десятка поповских земляков на разный лад талдычили о его святости и альтруистических наклонностях. О месте возможного захоронения церковных ценностей не было сказано даже намеком, и вообще такой вопрос Марией Андреевной не затрагивался. Это можно было расценивать или как ее полное безразличие к этой теме, или как нежелание выносить ее на страницы записей. Один лишь момент в какой-то мере меня заинтересовал – любил, оказывается, поп гулять по крутому берегу Волги, а особенно возле торчащего там небольшого утеса. Эту его страстную любовь констатировало несколько человек, но ничего существенного мне это не давало.