- Ни хрена у нее не сложится. Порода у нас такая невезучая, и ничего тут не поделать. А что ты так за нее переживаешь? Готова последнее платье ей отдать.

- Как не переживать, все-таки младшая сестра. Кто, как не мы, должны ее опекать и беречь?

- Я ее опекать не собираюсь, не маленькая уже, двадцать два стукнуло. Ты в ее возрасте уже вовсю коровьи титьки тягала. Может быть, ты еще по доброте и в институт ее устроишь?

- А почему бы и нет? Продадим одно подпольное стадо и дом, а полученные деньги пустим на учебу.

- Ну это уж нет. Здесь ты ошибаешься. Стадо, а тем более родной дом я продавать не позволю, только через мой труп.

- Вот я и говорю: чтобы ни у кого не было обиды, надо все продать, а деньги поделить поровну, на три части. Или просто поделить, без продажи. Коровник тебе, свинарник мне, подпольных коровок пополам, а дом, немного денег и все остальное барахло отдадим Клавке. Где она там запропастилась?

- Хорошо ты делишь, прямо как лиса Алиса из страны дураков. Клушка, черт бы тебя побрал! Ты что там - рожать начала?!

- Здесь я, чего орете? - раздраженно отозвалась младшая сестра.

- Чего ты там делаешь? - язвительно поинтересовалась Варвара.

- Твои гадости слушаю, теперь хоть буду знать, что мне от тебя ожидать.

- Вылазь немедленно, коза драная, сейчас ты у меня получишь.

- Кабы самой не досталось, - выбираясь наверх, огрызнулась Клавдия. Умные вы больно. Дом продавать решили! Сперва бы посмотрели, что там творится.

- Где? Что творится? - спросила Татьяна.

- В погребе. Там фундамент в переднем углу поехал.

- Врешь, наверное, - не поверила ей сестра.

- Очень надо. Грунт последними ливнями подмыло, вот бетон и растрескался. Он уже кусками отваливается. Если сейчас его не починим, то к исходу весны продавать нам будет нечего. Идите и посмотрите сами.

Сокрушаясь и бранясь, две сестры спустились в подполье и там, убедившись, что Клавдия им нисколько не лгала, заохали пуще прежнего.

- Батюшки, это что же творится-то? - беспомощно всплеснула руками Татьяна.

- Хреновина творится, - зло отозвалась Варвара. - Чую, встанет нам этот ремонт в копеечку.

Вооружившись небольшим ломиком, она ковырнула растрескавшийся бетон. Тяжелый цементный блин отскочил на удивление легко. В образовавшейся пустоте сестры увидели скелетированную кисть мумии. На ее запястье нелепо и страшно болтались золотые дамские часики.

С утра я проснулся в отвратительном состоянии души и тела. Кажется, вчера на радостях я немного переборщил, хотя повод, чтоб выпить рюмку водки, безусловно, был. Дело в том, что милые гаишники вдруг, неожиданно для себя, нашли мой автомобиль, угнанный более десяти дней назад. Проснувшись, я не торопился открывать глаза, прекрасно понимая, что за каждым моим движением внимательно наблюдает достопочтимая супруга. Она с нетерпением ждет той минуты, когда я подам признаки жизни и она сможет всерьез заняться моим воспитанием. Мне же этот момент хотелось отодвинуть на неопределенно далекое время.

Робкий звонок в дверь дал мне понять, что моему желанию не суждено сбыться. Втайне надеясь, что утренний визитер пожаловал к жене, я, чутко прислушиваясь, притих. Раздраженная Милка резко открыла дверь.

- Вы к кому? - немного погодя удивленно спросила она.

- Мне бы увидеть Константина Ивановича, - нерешительно ответил незнакомый женский голос, и почти тотчас что-то мягкое и тяжелое стукнулось о пол.

Почти следом послышался короткий Милкин вопль, и ему, под перестук копытец, вторил пронзительный свинячий визг.

Кажется, так начинается белая горячка, подумал я, спеша супруге на помощь.

В тесной прихожей между ошарашенной женой и изумленной женщиной с мешком на голове метался перепуганный поросенок.

- Костя, это к тебе.

Язвительно указав мне то ли на женщину, то ли на свинячий зад, Милка удалилась в комнату.