|
- Да. Хочешь, я тебе его покажу? - Да, да, отлично! - вскричал Фон. Все молча ждали, а я пошел в комнату и принес свою аптечку; потом вытащил из ящичка пакет борной кислоты в порошке и высыпал щепотку себе на ладонь. Все жадно вытянули шеи, стараясь получше разглядеть чудодейственное лекарство. Я налил в стакан воды, размешал в ней порошок и натер раствором ладони. - Вот и все! - сказал я и развел руками, как заправский фокусник. - Теперь Ке-фонг-гуу не сможет меня убить. После этого я подошел к клетке с ящерицей, открыл дверцу и обернулся к своим гостям, держа в руках животное. Раздался шелест одеяний, и все члены совета, теснясь и толкаясь, точно стадо перепуганных овец, кинулись в другой конец веранды. Фон не шелохнулся в своем кресле, но, когда он увидел, что я направляюсь к нему, на лице его отразились страх и отвращение. Я остановился перед его креслом и протянул ему ящерицу, которая между тем силилась отгрызть мне палец. - Смотри... Видишь? - сказал я. - Эта добыча не может меня убить. Не сводя глаз с ящерицы. Фон в полнейшем изумлении со свистом выдохнул воздух. Наконец он оторвал от нее зачарованный взгляд и посмотрел на меня. - Этот лекарство... - сказал он хрипло. - Он годится для черный человек? - Очень годится и для черного человека. - И черный человек не умереть? - Ни в коем случае, друг мой. Фон откинулся на спинку кресла и, пораженный, глядел на меня. - А! - сказал он наконец. - Отличный штука, этот лекарство. - Хочешь попробовать его на себе? - небрежно спросил я. - Э-э-э... да, да, отлично, - с тревогой ответил Фон. Не давая ему времени передумать, я посадил ящерицу обратно в клетку и развел в воде еще немного борной. Потом еще раз показал Фону, как этим пользоваться, и он долго, усердно втирал "волшебное зелье" в свои огромные ладони. Наконец я принес клетку, вытащил ящерицу и протянул ее Фону. Настала решающая минута: советники окружили нас, все же стараясь не подходить слишком близко, и, затаив дыхание, следили за нами. Их лица были искажены страхом, а Фон облизнул губы, протянул было руку к ящерице, но тотчас тревожно отдернул, потом протянул еще раз. Мгновение нерешительности, огромная черная рука повисла в воздухе над радужной ящерицей, наконец глубокий вздох - и ящерица у него на руке, уверенно схваченная поперек туловища. - А-а-а-а-а-а! - выдохнули зрители. - Вот! Я его держать! - завопил Фон и стиснул несчастную ящерицу с такой силой, что я испугался за ее жизнь. - Полегче! - взмолился я. - Не тискай так, ты ее убьешь! Но Фон совсем оцепенел, сложная смесь страха и восторга перед собственной смелостью сковала его: он сидел неподвижно, не спуская глаз с ящерицы, зажатой у него в руке, и только бормотал: - Я его взять... я его держать... Мне пришлось силой разжать его пальцы, отнять злополучную ящерицу и посадить ее обратно в клетку. Фон оглядел свои ладони и поднял на меня глаза; лицо его сияло совершенно детской радостью. Советники о чем-то оживленно переговаривались между собой. Фон замахал на меня руками и расхохотался. Он все хохотал, хохотал и никак не мог остановиться; при этом он хлопал себя по бедрам, сгибался в три погибели в своем кресле, кашлял, брызгал слюной, и по лицу его текли слезы. Смех этот был так заразителен, что засмеялся и я. |
