– Вот и ты! – произнесла я.

– Я всегда здесь. – Это было сказано с такой комической простотой, что правда можно было поверить.

– Все в порядке, – сказала я немного озадаченному Хамиду. – Это просто козопас.

– Никогда его не видел. – Он с сомнением посмотрел на мальчика. – Если он заметил вашего кузена, мисс Мэнсел, вся деревня будет знать, что он ночевал в Дар Ибрагиме.

– Мне так не кажется. У меня есть ощущение, что этот ребенок не такой уж болтун-бездельник… В любом случае, если бы Насирулла знал, мистер Летман, наверняка, нашел бы что сказать мне утром. – Я крикнула фавну: – Ахмад, видел, как англичанин утром уходил из Дар Ибрагима?

– Да.

– В какое время?

– Сразу после рассвета.

– Значит, около четырех, – сказал Хамид.

– Получается, он еще немного там побыл, когда мы расстались. Интересно, зачем? Однако… – Я повернулась обратно к мальчику. – Он пошел вверх к деревне?

– Да. Он пошел забирать белую машину, которая была спрятана около дороги.

Хамид встретился со мной глазами, я засмеялась, он пожал плечами и отвернулся. Я спросила:

– Ты слышал, как он уехал?

Мальчик коротко кивнул и махнул рукой в сторону Бейрута. Я испытала совершенно неожиданное облегчение.

– Он с тобой говорил?

– Нет. Я был там. – Он махнул рукой в сторону недоступного скопления скал примерно в четверти мили. – Он вышел из ворот сзади дворца.

В его голосе не было любопытства, но он внимательно на меня смотрел. Я задумалась.

– А это было очень рано? Никого вокруг не было? – Кивок. – Никто его не видел?

– Никто, только я.

– И ты, наверняка, уже забыл, что видел его, Ахмад? И что была машина?

Быстро мелькнули белые зубы, так и не выпустившие зеленый лист.

– Я все забыл.

Я выловила несколько бумажек из сумки, но фавн не шевельнулся, хотя черные глаза неотрывно смотрели в мою сторону. Я задумалась. Совершенно не собиралась оскорблять его достоинство. Положила бумажки на скалу рядом с собой, взгромоздила на них камень, чтобы не улетели.

– Спасибо большее. Пусть с тобой будет Аллах.

Не успела я отойти на два шага, как сверкнули коричневые конечности, взметнулся маленький смерч пыли и бумажки исчезли в его грязной одежде. Достоинство, похоже, занимало второе место после здравого смысла.

– Козы их съедят, – объяснил мальчик старательно, а потом выпустил залп арабского, который Хамид, смеясь, перевел, пока мы шли по тропе.

– И благословение Аллаха будет на тебе и твоих детях и детях твоих детей, и на детях детей твоих детей и на всем приросте твоего дома…

Странно было обнаружить, что гостиница ничуть не изменилась, я, казалось, отсутствовала целый век, как спящая красавица. Даже дежурил тот же клерк. Он улыбнулся, поднял руку и что-то сказал, но я ответила:

– Попозже, – и пошла дальше мимо него. Только одна мысль присутствовала в голове – вылезти из этой одежды и погрузиться в великолепную горячую ванну, прежде чем я соглашусь разговаривать с кем бы то ни было и даже думать о Чарльзе.

Современный, лишенный характера и роскошно комфортабельный номер оказался раем.