Станкевич поморщился.

— Я не обеднею оттого, что перерасходую пару литров воды. Через час должен приехать Санин. Он попросил переговорить наедине. Люда поедет домой, а потом вернется. Ей надо взять кое-какие вещи. Съездишь с ней. А мы с Саниным обсудим спорные проблемы.

Кузьма сузил свои рысьи глаза.

— Я понял, все будет тип-топ! — не дав охраннику открыть рот, произнес Станкевич.

Санин нервничал, направляясь на встречу с Геником. Пузырек с ядом лежал в кармашке жилетки, бутылка токая рядом с ним на сиденье. Все может случиться. Станкевич заметит его нервозность, будет настороже и раскроет его уловку. Яд может оказаться мгновенным, и Санин сядет в тюрьму за убийство. Стоит ли?

Виталика весьма обнадежили слова Белова, который, как и Президент, просил еще раз проанализировать проект Шелиша по деприватизации. Санин вместе со Станкевичем могли бы подыскать парочку известных, с мировым именем экономистов, а те бы камня на камне не оставили от этого проекта, всерьез поколебав высшую власть в своем намерении его осуществить.

А решив этот вопрос, можно было бы не опасаться Станкевича, с кем с этой поры отношения и без того изменятся. Санин вообще не будет больше прислушиваться к его советам и следовать мудрым рекомендациям. Пусть живет, но эта ничтожная жизнь не будет пудовой гирей висеть на его совести. Он не станет, подобно ему, убийцей.

Уже подъезжая к даче, Виталик обратил внимание на черный «мерседес», пронесшийся мимо, за рулем которого сидел Кузьма. Тот помахал рукой, мигнул фарой Санину. Рядом с охранником сидела Людочка Апухтина. Раньше она работала секретаршей у Шелиша, а пока место вице-премьера пустовало, подменяла ушедшую в отпуск Клавдию Андреевну, постоянно сопровождавшую Белова на всех его постах. Когда-то Апухтина начинала под руководством Станкевича в аппарате Президента. «Выходит, что их связь с тех пор не прерывалась, и Геник всегда был осведомлен о том, что делается в «Белом доме»? Что ж, в таком случае от Людочки надо будет избавиться», — подумал Санин. И он сделает это, несмотря на все просьбы Станкевича.

Выйдя из машины уже во дворе, Санин заметил у раскрытого окна Геника. Хозяин приветливо помахал ему рукой, и этот жест свидетельствовал о том, что Хозяин готов идти на мировую. «А куда ему деваться!» — усмехнулся Виталик.

Стол уже был сервирован на двоих: икорка, севрюжка горячего и холодного копчения, маслины, маринованные опята, пузатый, из холодильника графинчик водочки, в стороне коньяк и мартини. Санин протянул бутылку токайского.

— Когда-то ты любил его, — напомнил ему Виталик.

— Да, спасибо тебе! Я действительно забыл свое любимое токайское, — искренне обрадовался он. — Но это чуть позже, а сейчас, по русскому обычаю, я предлагаю по рюмке холодной водки под икорку, рыбку и грибочки. Как ты?

— Неплохая идея!

— Тогда прошу! — Станкевич указал на кресло напротив, налил по первой рюмке и поднялся, собираясь произнести тост. — Я думаю, наша перебранка прошлый раз и твое назначение, с которым я тебя поздравляю, — это большой успех, не отвратили тебя от старого, больного Станкевича хотя бы потому, что годы нашего дружеского общения, взаимовыручки весьма серьезный гарант и от дурного настроения, какое преобладало в тот твой приезд, и от медных труб, зазвучавших в твой адрес. Честно могу сказать, что, когда ты приехал, я уже знал о настроении Белова взять тебя и отчасти из-за этого обозлился. Сам понимаешь, найти такого грамотного и понимающего банкира весьма сложно. Скажу откровенно: другого такого просто нет, и это в тот период, когда у нас начинаются серьезные дела. Но я понимаю: дважды и тебе такую должность не предложат.