Квартирка у Игоря и Маши была однокомнатная и располагалась на шестом, продуваемом всеми ветрами, этаже давно не ремонтированного здания – стандартная квартира-гостинка с малой площадью. Но Игорю она нравилась, здесь было уютно и как-то очень по-домашнему: вдоль одной из стен располагалась мебель, доставшаяся от покойной бабушки – неказистая с виду, но крепкая, сделанная на совесть; на полу лежал ковёр, старый, местами вытертый, тоже от бабушки; широкую тахту возле другой стены Игорь с Машей купили первым делом, ещё до свадьбы – святое дело! – когда в квартирке было шаром покати, ни той мебели, ни ковра. На стенах, где только можно, висели картины Игоря, что придавало комнате особый вид – то ли музея, то ли выставочного зала.

В углу, между балконной дверью и тахтой, стоял журнальный столик со стопкой газет и бабушкиным телефоном. Телефон не работал: подключение стоило дорого, денег на него вечно не хватало, и аппарат уже год безмолвствовал. Лишь иногда тихо брякал, когда по столику дверью цепляли.

Игорь взял этюдник, хранившийся под столиком, и вернулся на кухню.

Пока закипал чайник, пока готовилась крутая заварка, Игорь установил этюдник у окна, неторопливо подготовил кисти и вонючий разбавитель для красок, а сами краски выдавил из тюбиков на заботливо очищенную палитру; потом установил загрунтованный картон и сделал первый мазок. Писать Игорь решил без подмалёвка, чернового эскиза, – как получится, так и получится!

Собирался Игорь написать праздник с воздушными шарами, с радостными детьми, с разудалыми конниками… Собирался, да. Но светлое настроение было полностью испорчено недавним происшествием и Игорь принялся рисовать без всякой задумки, как придётся. Как кисть захочет и как краски лягут.

То, что получалось на картоне, к нынешнему празднику вообще никакого отношения не имело… Чёрте что получалось, а не городской пейзаж! Какая-то равнина, покрытая нереально-фиолетовой травой, с возвышающимися то тут, то там рыжими глыбами-валунами; у горизонта, на фоне вечерней зари, темнел контур обнесённого стеной высокого замка с остроконечными крышами и с реющими над ними длинными флагами – поверх зубчатой стены огненным прочерком змеилось что-то волнистое, непонятное. То ли молния, то ли змея какая… И ещё на рисунке был идущий к тому замку седой человек в чёрной одежде. Человек был выполнен небрежно, кое-как, но висящий на боку у него меч Игорь прорисовал очень тщательно. Только непонятно – зачем?

– Бредятина, – убеждённо сказал Игорь, с интересом рассматривая незаконченный пейзаж, – чего это меня на эдакую несусветную тему пробило? – он положил кисть, вытер руки тряпкой, мимоходом глянул в окно.

На улице вечерело: небо заметно потемнело, налилось предвечерней густой синевой; из-за крыши дальней многоэтажки выглядывал край чёрной тучи, закрывшей солнце – видимо, собиралась гроза. Деревья, росшие под окнами гостинки, стояли тихие, поникшие, в ожидании ливня; возле подъезда, вольготно развалившись на лавочке, сидел давешний «типа врач». Сидел, закинув ногу на ногу, и не таясь смотрел на окно кухни Игоря в театральный бинокль.

От неожиданности Игорь отпрянул от окна и его вдруг разобрала жуткая злость, хотя ничего предосудительного бородач вроде бы не делал – ну, сидит себе человек на лавке, никого не трогает, в бинокль птичек разглядывает… Совпадение, не более! Очередное.

– Вот же скотина, – с ненавистью сказал Игорь, – чего ему от меня надо-то? Может, выйти разобраться? Морду набить, что ли… – он решительно направился в прихожую, к двери. И в этот момент в дверь требовательно постучали, хотя там имелся звонок.

– Кто? – раздражённо спросил Игорь, не донеся руку с ключом до замка.

– Открывайте, милиция, – грозно сказали за дверью.