Рамона не чувствовала ни страха, ни боли. Прежде она не соглашалась на близость ни с одним парнем. Она позволяла себе заниматься играми с ними, но никогда не шла до конца. Рамона навсегда запомнила одну подслушанную фразу, которую ее мать сказала своей подруге:

— Не понимаю, почему все так боятся боли при первой близости. Ведь если ты сама очень хочешь, то боли нет…

Это нельзя назвать болью, соглашалась Рамона, просто преодоление барьера. И она почувствовала облегчение…

Рамона проснулась, когда за окном забрезжил рассвет. Широко открыв глаза, она оглядела комнату, потом Гая, пытаясь найти ответ на свой вопрос: правильно ли она поступила. Обычно Рамона не осуждала себя за поступки. Если она что-то сделала, то сделала это сама. Значит, она так решила.

Рамона повернула голову и снова посмотрела на Гая. Она увидела лицо счастливого человека. Ей нравились такие лица, она пристально разглядывала его, и по мелким морщинам, которые можно отыскать даже на юном лице, было ясно, что у этого человека легкий характер. Тонкие ниточки, бегущие от глаз, подтверждали: Гай любит улыбаться. А несколько едва заметных линий на лбу означали: он готов удивляться, причем не скрывая этого. Открытый характер! И никаких складок на переносице, этих неприятных признаков хмурости натуры.

С ним будет весело, подумала Рамона, и ее пальцы осторожно пробежались по груди Гая.

— Отличная реакция! — Она засмеялась, когда Гай поймал ее за руку и крепко стиснул. — Я думала, ты спишь.

— Сплю, но я вижу во сне все, что ты делаешь. Тебе хорошо? — Он открыл глаза.

— Бывает лучше, — капризно проворчала Рамона.

Гай широко открыл глаза.

— Как это? — не поверил он.

— Бывает лучше, — повторила Рамона. — Это когда ты занимаешься со мной любовью.

— Ты невероятная, — прошептал Гай. — Я так и знал. Я всегда хотел такую женщину, как ты… Тебе не больно, правда?

— Нет, нисколько, — тихо ответила она, чувствуя, как сердце ее переполняется от желания.

Рамона повернулась к Гаю, принялась целовать его лицо, потом ее губы побежали вниз по его шее, потом по груди, наконец добежали до пупка и замерли в ямочке.

— Что ты делаешь со мной, Рамона! — простонал он.

— Я еще не то с тобой сделаю, — пообещала она.

И сделала. Гай едва не лишился сознания, когда крепкие пальцы стиснули его плоть.

— Смотри, это стреляет! — Рамона радостно смеялась и не могла отвести глаз от своего кулачка. — Он растет с каждой секундой!

Гай приподнялся, схватил ее за плечи и повалил на себя.

— Он хочет выстрелить в мишень, — прошептал он.

Рамона летала, она отрывалась от его тела и снова опускалась на него, все сильнее возбуждаясь. А потом Гай подмял ее под себя, и Рамона вознеслась, как ей казалось, к самым небесам.

— Я счастлив, Рамона, — наконец придя в себя, признался Гай. — Я знал, что буду вот так счастлив.

Они выбрались из постели к полудню. Гай, убирая бутылочки из-под шампанского из всех углов, неожиданно радостно воскликнул:

— Полная!

— Не может быть, — отозвалась Рамона. Она вышла из ванной, замотавшись махровой простыней до самой шеи. — А где ты ее нашел?

— Возле того кресла. — Гай указал на дальний угол.

Рамона засмеялась.

— Тогда все понятно.

— Что тебе понятно?

— Это твоя королева. Она не могла позволить себе отвлечься, боялась пропустить и не увидеть, что мы с тобой делаем.