Придерживая зонтик левой рукой, она нагнулась и правой нащупала рычажок. Багажник открыть не удалось даже после третьей попытки. Осмотревшись, она поняла, что машина застряла посреди лужи, но выбирать было не из чего: это — единственное место, где можно стоять, не мешая движению, дальше начиналось шоссе.

Багажник заклинило наглухо, и пришлось несколько минут повозиться с замком, прежде чем удалось вытащить домкрат и запасное колесо, показавшееся неожиданно тяжелым.

Проклиная погоду, а заодно и весь французский мужеский род, она на практике начала вспоминать правила замены колес, которые изучала ровно тринадцать лет назад и с тех пор ни разу ими не пользовалась. Пресловутая галантность, о которой твердили романисты, и на этот раз не проявилась — еще один развенчанный миф… Ни один мужик даже не попытался остановиться, видя, как женщина корчится у машины под проливным дождем.

Провозившись минут пятнадцать, Белла закончила работу и села в машину. Обещанная изготовителями водонепроницаемость плаща проверку выдержала — костюм был почти сухой, но волосы все-таки успели промокнуть, и с них на шею струйками стекала вода. Мокрым был и ворот костюма.

Понимая, что безнадежно опоздала на первый час, она, вместо того чтобы вернуться домой и переодеться, решила поднажать и успеть вовремя хотя бы на второй — за восемь лет работы у нее сложилась репутация хорошего преподавателя и опоздания были ей не свойственны. Недолго думая, протерла волосы подкладкой плаща и завела машину.

«Ничего, найду что-нибудь в офисном шкафу, там болталось какое-то старье, авось, что-то и подойдет», — подумала она и поддала газу.

Дождь усиливался. Видимость из-за тумана становилась все хуже и хуже. От обгонов и перестроек зарябило в глазах. Чтобы лучше видеть, пришлось повиснуть на хвосте у впереди идущей машины, и очередной светофор в этой гонке выплыл как-то неожиданно…

Ухватив краем глаза желтый свет, Белла растерялась и, не успев затормозить, пересекла линию, когда желтый свет уже начал меняться…

«Кажется, проскочила», — не слишком уверенно подумала она. Категорично утверждать, что удалось проехать до появления красного, она не стала бы — момент бесспорным не был…

Почти тринадцатилетний стаж без единого дорожного происшествия позволял ей считать себя неплохим водителем, поэтому она не сразу остановилась, когда услышала полицейскую сирену — просто не пришло в голову соотнести ее с собой…

Полицейская машина, обогнав, резко затормозила. Пришлось прижаться к обочине тротуара. Обычно ей было нетрудно найти нужный тон с незнакомыми людьми — любезная улыбка и уважительное дружелюбие действовали, как правило, безотказно… С мужчинами можно было к упомянутому подпустить умеренную дозу кокетства и небольшое количество беспомощности, и, так как времени было в обрез, она напряглась в попытке изобразить максимум обаяния — с лучезарной улыбкой открыла дверцу машины и, увидев высоченного полицейского, начала извиняться за то, что зазевалась и не поняла, что сигнал относился именно к ней…

Вероятно, в этом-то и заключалась ошибка, нужно было сразу негодующе протестовать и отпираться, утверждать, что она ничего не нарушила и точно успела проехать на желтый свет… Но из машины выходил второй полицейский. Она тут же решила, что не стоит обострять ситуацию — лучше изобразить удивление и подождать разъяснения причины остановки, а дальше выбрать тактику по ходу разговора.

Тот, который был повыше и постарше, потребовал у нее права и документы на машину. Документы всегда лежали в бардачке, и она тут же предъявила их. С правами обстояло хуже — именно в это утро ей впервые за долгое время захотелось хоть чем-нибудь порадовать себя и, выдав любимое — «Веселюсь для себя!» — она надела это изысканно-строгое совершенство — воздушное букле, новый в черно-белую клетку маленький шанелевский костюм, именно такой, какие она всегда любила — ни убавить, ни прибавить.