Бен Гэлли. Гонка за смертью
«Эта книга – художественное произведение, но некоторые художественные произведения, возможно, содержат в себе больше правды, чем предполагал автор. В этом и заключается магия». Аноним
Посвящается Рейчел
Догматы о подневольных мертвецах
Они должны умереть в смятении. Они должны быть заколдованы с помощью половины медной монеты и воды Никса. Они должны быть заколдованы в течение сорока дней. Они в неволе у тех, кому принадлежат их монеты. Они – рабы, и выполняют волю своего господина. Они не должны причинять вреда своим господам. Они не имеют права выражать свое мнение и владеть имуществом. Они не обретут свободу, если она не будет им дарована.
Прелюдия
Последние капли воды – грязные стеклянные бусины – дрожали на горлышке фляги, отказываясь стекать. Она встряхнула флягу и поймала одну каплю пересохшим языком, а остальные упали на раскаленный песок и зашипели. Она смяла оловянную флягу в руке. День был похож на раскаленную печь, и он твердо вознамерился ее поджарить. Раздраженно зарычав, она посмотрела на мертвых существ. Одно из них было значительно больше другого – лошадь. Одна из ее ног вывернулась под неестественным углом; сквозь пегую шерсть торчали обломки кости. Каштановые глаза лошади выкатились наружу и помутнели от жары. Другой труп – поменьше, размером с человека, был замотан в кожаный мешок и связан прочной веревкой. Конец веревки она привязала к своему поясу. Оба трупа уже начали смердеть. Женщина еще раз окинула взором горизонт, размытый из за жары. Он выглядел так же, как и в прошлый раз. Под непреодолимым синим небом раскинулся бесконечный, безликий золотой ковер дюн: недостижимый перевернутый океан манил, издевательски приглашал нырнуть в его глубины. Солнце стояло высоко над головой, нагревало ситцевую рубаху женщины и белый кожаный капюшон, который не давал лучам запечь ее мозги. Завершали костюм натертые золой кожаные штаны, черные перчатки и сапоги. Когда она уже не могла оставаться рядом с трупами, она заставила себя встать. Почему то при этом она почувствовала, что ей стало еще жарче. Веревка, привязанная к ее поясу, натянулась. Женщина двинулась вперед. Ей нужно преодолеть еще много миль. Слишком много. – Твои похороны. Слова были искаженными, неопробованными. Он наконец то нарушил тишину. Она не соизволила посмотреть на него, но холодный ветерок подсказал ей, что он рядом. Она никогда бы не призналась в этом вслух, но сейчас она мечтала о том, чтобы он подошел поближе – просто чтобы на миг избавить ее от жары. – Я говорю, это твои… – Я все слышала, старый козел. Возвращайся к своим размышлениям. Переход по пустыне – не веселая прогулка по большим дорогам великого Аракса. Каждый шаг становился выпадом в поединке между ее решимостью и пустыней. А решимости у нее было в избытке. Она сосредоточила свое внимание на задаче. С трудом продвигаясь вперед, она сжимала какой то комок на груди – монету, висевшую на цепи под рубахой. За спиной у нее раздавались пустые угрозы: – Твой труп найдут рядом с моим. Он раздуется на солнце, и вся твоя легендарная красота сгорит без следа. Еще шаг. И еще. И еще. Он усмехнулся. Его голос еще не сформировался, и поэтому смешок вышел влажным, хриплым. Она крепко сжала веревку потрескавшимися руками и дернула. – Твое тело уволокут прочь, словно кусок жучиного мяса, который пролежал неделю – так же беззастенчиво, как ты сейчас обращаешься с моим. Женщина резко развернулась. – МОЛЧАТЬ! Инстинктивно она потянулась к его горлу, но ее пальцы сжали только лишь холодный туман. |
