— Что вам — на работе делать нечего?..

Иногда Романов просто распалялся:

— Зачем ты ходишь на концерты Райкина? Это такой же деятель-критикан…

Аркадий Исаакович Райкин не выдержал давления ленинградского начальства и вместе со своим театром вынужден был покинуть родной город и перебраться в Москву, благо Брежнев знал его еще с военных лет и охотно помог. Писатель Даниил Александрович Гранин в перестроечные годы написал иронический роман, в котором низкорослый областной вождь — все узнали Романова — от постоянного вранья превращается в карлика.

Но дело было не только в том, что деятели культуры на дух не переносили Романова.

В 1974 году Григорий Васильевич выдавал замуж младшую дочь. Свадьба прошла на даче первого секретаря обкома. Но по стране пошли разговоры о небывалой пышности торжества, говорили, что по приказу Романова из Эрмитажа на свадьбу доставили уникальный столовый сервиз и пьяные гости на радостях разбили драгоценную посуду. Романов был убежден, что эти слухи — работа западных спецслужб. Есть и другая версия: московские политики погубили репутацию опасного соперника.

С появлением Григория Васильевича в руководстве партии возник еще один человек, который со временем мог претендовать на первые роли. Хотя бы в силу возраста перед Романовым открывались известные перспективы — помимо Горбачева остальные были минимум на десять лет старше и давно пересекли пенсионный рубеж. Тем более что Романов представлял крупную партийную организацию и был специалистом в промышленной сфере, а не в сельской, как Горбачев.

Именно поэтому Григорий Васильевич не вызывал теплых чувств у товарищей по совместной борьбе за идеалы развитого социализма. Перевод в Москву оказался для Романова роковым. Москвичи встретили его настороженно. Косыгин к тому времени уже ушел в мир иной. Других влиятельных выходцев из Ленинграда в ЦК и в правительстве не было. Романов оказался в полной изоляции — без своей команды и без поддержки. Говорят, что он к тому же злоупотреблял горячительными напитками и ему не удалось скрыть это от товарищей по партии.

Совершенно точно надежду возглавить страну после Черненко питал министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко.

Сын покойного министра Анатолий Громыко, член-корреспондент Академии наук, лауреат Государственной премии, в 1985 году руководил Институтом Африки. По словам Анатолия Андреевича, в последние дни жизни Черненко к нему в институт приехал коллега — директор Института востоковедения Евгений Максимович Примаков. Разговаривать в служебном кабинете не стал, предложил прогуляться. На Патриарших прудах Евгений Максимович взял быка за рога:

— Анатолий, дело приобретает серьезный оборот. Черненко долго не протянет. Нельзя допустить, чтобы ситуация развивалась сама по себе. Кто придет после Черненко?

Громыко-младший рассказывал, что сразу понял: Примаков пришел к нему выяснить, намерен ли Громыко-старший бороться за пост генерального секретаря. Потом в эти разговоры был вовлечен директор еще одного академического института — Александр Николаевич Яковлев как близкий к Горбачеву человек.

Есть другая версия. В ней активной стороной выглядит сам Андрей Андреевич Громыко. Он слишком долго просидел в кресле министра и рассчитывал на повышение. Из оставшихся в политбюро ветеранов он, пожалуй, был самым крепким. Когда умер Суслов, именно Громыко хотел занять его место второго человека в партии. Считал, что рожден заниматься не одной лишь внешней политикой, и готов был расширить свои полномочия. Но Брежнев его в ином качестве не воспринимал. У Леонида Ильича были свои планы, и в опустевший кабинет Суслова перебрался Андропов.

После смерти Андропова, Черненко и Устинова Громыко считал себя наиболее достойным кандидатом на пост руководителя партии. Андрей Андреевич полагал, что не хуже других способен руководить страной.