Валерий Болдин рассказывал, что с особо важными документами к Горбачеву Крючков приезжал сам. Иногда почта шла Горбачеву в закрытых конвертах, которые он вскрывал лично и лишь иногда просил это сделать секретарей. К Горбачеву по каналам КГБ поступала информация определенного толка. Записи разговоров, в том числе телефонных, назывались «материалами технического контроля». Прослушивали тех, кто был на виду. После провала ГКЧП новый руководитель президентского аппарата Григорий Иванович Ревенко расскажет помощникам Горбачева, что КГБ прослушивал всех, начиная с самого Михаила Сергеевича, что весь Кремль утыкан «жучками» и потребуется месяц, чтобы их все извлечь.

Окружающих Крючков поражал заботой о собственном здоровье. Он каждое утро вставал без четверти шесть и час делал зарядку на улице в любую погоду. Жил он только на даче в поселке 1-го главного управления КГБ, который строили для иностранных гостей, а использовали как дачи руководства разведки.

Отпуск брал зимой, поскольку обожал бегать на лыжах. Ходил в парилку, правда, не в русскую баню, а в сауну. Плавал в бассейне. Мало пил, предпочитал виски и пиво, очень умеренный человек…

Крючков был завзятым театралом, не пропускал ни одной интересной премьеры. Я сам впервые увидел его в театре в середине семидесятых. Мой отец сказал: смотри, вот начальник советской разведки. Невысокого роста невыразительный человек в очках сидел где-то во втором ряду.

В августе 1991 года при обыске в квартире Крючкова следственная группа искала его записную книжку. Жена объяснила, что он обходился без книжки. Он помнил все имена, фамилии, телефонные номера. Ему и компьютер не был нужен.

Глава правительства Николай Рыжков настоял на том, чтобы борьбой с организованной преступностью и коррупцией помимо министерства внутренних дел занялся еще и КГБ. Идея, как станет ясно позднее, не очень удачная. Специальные службы не могут искать преступников. Но Крючков не сопротивлялся, он делал все, чтобы доказать нужность комитета, и стал создавать у себя соответствующие структурные подразделения. Чекисты в сопровождении тележурналистов ходили по магазинам, проверяли, что хранится под прилавками.

На четвертом Съезде народных депутатов СССР в декабре 1990 года Крючков с гордостью сказал, что объединенными усилиями «удалось вскрыть многочисленные факты крупных хищений и злоупотреблений, бесхозяйственности и халатности при хранении, транспортировке и реализации населению товаров народного потребления».

Он сообщил депутатам, что в отделе рабочего снабжения Байкальского целлюлозно-бумажного комбината найдены пятьсот тонн мяса. В Туле на одной из баз обнаружены триста тысяч пачек чая, а в Саратове — пятьдесят тысяч банок с лососевой икрой.

Председатель КГБ не только доказывал, как полезно его ведомство, но и по старой привычке утверждал, что все продовольственные проблемы — результат нераспорядительности, саботажа или спекуляции. Через год с небольшим, после начала гайдаровских реформ, продавцы перестали припрятывать товары, напротив, они делали все, чтобы у них покупали, и как можно больше. Никакой КГБ не понадобился. Этого Крючков не понимал. Или не хотел понять.

Чернобыль. Дурное предзнаменование

Перестройку Горбачев начал с того, что, казалось, назрело. В мае 1985 года был издан указ об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом и искоренении самогоноварения. Задумывался он еще при Андропове, но работа над указом затянулась. Оба новых партийных руководителя — и Горбачев, и Лигачев, люди малопьющие, хотели не только исполнить завет Юрия Владимировича, но и в самом деле помешать народу спиваться.

Егор Кузьмич Лигачев рассказывал мне:

— Почему я был против пьянства? Чистосердечно вам скажу: не потому что, как обо мне писали, я из религиозной семьи. Чепуху всякую городили… Я знал, что те, кто пьет, они обычно за столом, за бутылкой решают кадровые вопросы.