– Изящно и незаметно. – Я приподнялся на цыпочки. – И не раньше, чем артиллерия устроит немцам фейерверк.

Мост действительно казался неприступным: длинный и узкий, залитый светом сразу нескольких прожекторов. Даже мышь едва ли смогла бы прокрасться до его середины, не угодив в прицел винтовок и пулеметов – а то и чего посерьезнее. Оболенский был прав: только самоубийца собрался бы переть через Дунай в лобовой атаке.

Но я не собирался.

– Артиллерия? – переспросил Оболенский. – Боюсь, я не…

Последние его слова потонули в грохоте. Далеко за северным рукавом Дуная – со стороны позиций французов – заговорили крупнокалиберные гаубицы. И через несколько мгновений земля под ногами задрожала, и ночь полыхнула огнем. Несколько снарядов шлепнулись в воду, а один даже угодил на этот берег – метрах в пятидесяти отсюда, как раз посередине между нами и мостом. Я даже успел испугаться, что артиллеристы облажались с расчетами и вот-вот накроют своих на острове – но уже следующий залп оказался куда удачнее: у домов на той стороне реки с ревом распустились алые цветы и во все стороны полетели доски и обломки кирпичей.

– Точно по расписанию. – Я поправил рукав, пряча часы. – Что ж – за дело, господа!

Шума можно было уже не бояться, но попасть под прожектор я не хотел – поэтому выбирался из подвала осторожно и неторопливо. И только махнув через остатки стены ускорил свое тело магией – и в считанные мгновение пролетел через полоску асфальта, отделявшую разрушенный дом от деревьев на берегу. Одаренные почти не отстали от меня, но остальным пришлось повозиться чуть дольше.

К счастью, немцам явно было не до нас: они тут же развернули все фонари туда, откуда гремели пушки. У кого-то не выдержали нервы, и со стороны старого каменного моста примерно в полукилометре от нас раздался треск пулемета. Мы уже пытались прорваться там пару дней назад, и теперь единственную широкую дорогу на тот берег охраняли особенно тщательно. Впрочем, как и раньше – она вела в самую старую часть города к собору и ратуше, в которой наверняка и расположился местный штаб.

Но зато здесь пока было куда спокойнее – несмотря на грохот взрывов на том берегу: дозорные на той стороне Дуная поморгали в нашу сторону фонариками – и тут же убрались подальше от берега, чтобы не угодить под обстрел. Только здоровенное пятно света лениво скользило по воде туда-сюда. Прожектор расположился на чердаке старого трехэтажного дома почти прямо напротив нас. Метрах в ста пятидесяти от моего укрытия – при желании я мог бы разбить его парой выстрелов или снести магией, обрушив крышу целиком – но не стал рисковать.

Лишнее внимание сейчас ни к чему.

– Тихо, – скомандовал я, когда огромное пылающее око снова нацелилось в нашу сторону. – Замрите!

Похоже, дозорный все-таки заметил какое-то движение – не случайно шпарил нас светом чуть ли не полминуты. Но разглядеть с такого расстояния застывшие среди деревьев крохотные человеческие фигурки смог бы разве что Одаренный или опытный снайпер – и вскоре прожектор отвернулся в сторону мостов – видимо, атаки с той стороны немцы опасались куда больше.

– За мной. – Я осторожно поднялся за ноги и зашагал вниз к реке. – Ну же, идем.

Через несколько мгновений мы уже стояли у самой кромки воды, среди изувеченных взрывами лодок и обломков сарая. В этом месте Дунай основательно сужался – так, что я мог без особого труда разглядеть одинокий силуэт часового на другом берегу.

Но и эти метры нам еще предстояло одолеть.

– От этих уже никакого толку… разве что плот построить.