Немало натерпевшись от необузданного нрава мужа и не имея возможности как-то смягчить вспышки его гнева, королева воспитывала Илону так, как считала нужным. Она внушила дочери, что никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя проявлять свои эмоции на людях, и всегда выражала неудовольствие, если девочка была несдержанна в выражении своих чувств.

Но в Добрудже, если уж любят — так любят, ненавидят — так ненавидят! Никаких «полумер», никаких полутонов, никакого безразличия! Люди в Добрудже решительны, пылки, ревнивы, мстительны и любят с бешеной страстью.

Вот эти-то черты королева твердо решила если не совсем подавить в дочери, то по крайней мере научить держать под контролем.

— Всегда помни, что ты принцесса! Помни, как французские аристократы шли на гильотину с улыбкой на устах, отпуская шутки даже когда клали головы под острый нож!

— Но меня, похоже, никто не собирается гильотинировать, — возражала Илона.

— В жизни бывают вещи и похуже, — загадочно произнесла королева, — но что бы ни случилось, Илона, ты все встретишь с мужеством, без жалоб, никому не показывая своих страданий.

«Именно так мама и умерла», — подумала Илона.

Временами королева, наверное, испытывала страшные боли, но никогда не показывала своих страданий даже врачу! Когда Илона нашла ее мертвой, она лежала на спине со сложенными на груди руками, а на губах ее застыла улыбка, словно она бросала вызов самой смерти.

После кончины матери Илоне казалось, что весь мир рушится: опустошение и одиночество так пугали ее, что ей хотелось кричать от ужаса.

Однако, помня наставления матери, всем, кто выражал ей соболезнования, она отвечала:

— Все в порядке.

«Я как-нибудь устроюсь, и нечего обременять других своими бедами», — думала она.

Только старую Магду, горничную матери, которая всегда была с ними с тех пор, как они покинули Добруджу, она спросила в отчаянии:

— Что нам делать, Магда? Что нам делать? Мы же не можем оставаться здесь вечно!

Их маленький дом стал казаться ей могилой, где мать оставила ее одну.

За время жизни в Париже Илона встречалась только со старыми аристократами, которых любила ее мать, но все они принадлежали к уходящему поколению. Двое знакомых умерли во время осады Парижа, остальные были стары, слабы и, казалось, долго не протянут.

«Что мне делать? Куда идти?» — терзалась ночами Илона.

Но все решилось само собой.

Однажды, когда Магда ушла за покупками и девушка осталась одна, раздался стук в дверь. Она удивилась столь раннему визиту. Может это какой-нибудь торговец, однако вряд ли Магда приказала что-либо доставить домой. Она всегда сама ходила на рынок, выбирала лучшие куски, которые могла себе позволить, и торговалась за каждый сантим.

Илона открыла дверь и увидела двух пожилых мужчин.

— Мы хотели бы поговорить с ее королевским высочеством принцессой Добруджи Илоной! — произнес один из них.

Илона не сразу поняла, что речь идет о ней: ведь все восемь лет, что они с матерью прожили за границей, она не считала себя принцессой. В Париже мадемуазель Илона Радак ровным счетом ничего не значила, и высокий титул не только удивил ее, но и заставил опасливо поежиться.

— Какое дело привело вас к принцессе? — уклончиво спросила Илона.

— Она дома?

По выражению лица и тону Илона поняла, что они боятся ошибиться адресом.

Вспомнив о хороших манерах, Илона пригласила их войти. Она провела посетителей в небольшую гостиную, где на серых стенах красовались немногие ценные картины, доставшиеся ее матери в наследство от родителей, и стояла мебель времен Людовика XVI, обитая выцветшей голубой парчой.