— Но почему мы обеднели?

Мириам не отвечала. Она лишь сказала:

— Мы должны были продать дом этим… варварам. Однако у нас остался Дауэр Хауз. Это все, что есть у нас теперь. Ты поняла, почему мы не хотим, чтобы ты уделяла внимание людям, отобравшим наш дом?

— Они в самом деле варвары… дикари?

— Не лучше.

— Они кажутся обычными людьми.

— О Джессика, ты такое дитя! Ты не разбираешься в подобных вещах, и будет разумнее предоставить это страшим, но теперь, по крайней мере, ты знаешь, что когда-то мы жили в Оукланд Холле, и, может быть, поймешь, почему мы не хотим, чтобы ты, как простая крестьянка, разглядывала его обитателей. А теперь пора перейти к алгебре, и если ты собираешься получить хоть какое-то образование, то должна уделять больше внимания книгам.

Но кто может интересоваться иксами и игреками после такого открытия? Теперь я отчаянно старалась узнать что-нибудь о варварах, отобравших наш дом. Это было начало. Энергично и, как мне казалось, искусно, я начала свое расследование.

Уверенная, что расспросы среди слуг принесут мне больший успех, я принялась за Беднягу Джармина, который целыми днями летом и изредка зимой бывал в Дауэр Хаузе, приводя в порядок наш сад под наблюдением мамы. Бедный Джармин! Он сказал мне, что Беднягой его сделала природа, подарив ему жену и по ребенку каждый год. Я считала, что это несправедливо по отношению к природе. «Природа — наша благодетельница», обычно писала я каллиграфическим почерком под диктовку Мириам. Очевидно, она была слишком благосклонна к Бедняге Джармину. Это сделало его очень робким, и он почтительно кланялся всем, кроме меня. Мне он говорил:

— Держитесь подальше от этих проклятых клумб, мисс Джессика. Если хозяйка увидит, что их топчут, она будет ругать меня.

Целую неделю я по пятам ходила за ним в надежде выудить у него какую-нибудь информацию. Я собирала цветочные горшки, наблюдала, как он подрезает ветки и выпалывает сорняки. Он сказал:

— Что-то вы очень заинтересовались садоводством, мисс Джессика.

В ответ я улыбнулась, не объясняя ему, что меня интересует прошлое моей семьи.

— Ты ведь работал и в Оукланд Холле? — сказала я.

— Да, было такое время.

— Лучшие дни, конечно.

— Какие лужайки! — воскликнул он в экстазе. — А трава! Лучший торф во всей местности. Только повернешься, и все уже в порядке, все растет.

— Щедрость природы. Она и к тебе щедра, — добавила я.

Он подозрительно посмотрел на меня, раздумывая о моих словах.

— Почему ты оставил Оукланд Холл, хотела бы я знать.

— Я пришел сюда с вашей матерью. Я верно служу ей, — он как бы вглядывался в прежние времена — до того, как щедрость природы превратила его в Беднягу Джармина. Он оперся на лопату, и глаза его затуманились. — Это были хорошие дни. Не думал, что все это скоро окончится. И вдруг…

— Да, внезапно, — подсказала я.

— Хозяйка послала за мной. «Джармин, — сказал она, — мы продали дом и переезжаем в Дауэр Хауз». Меня будто ударили по голове, хотя кое-кто уже поговаривал об этом. Она сказал: «Если ты переедешь с нами, то получишь домик и участок земли. Ты смог бы жениться». Это было начало. Скоро я стал отцом.

— Ты сказал, что были разговоры…

— Да, разговоры. Кое-кто знал о том, что произойдет. В семье были игроки в азартные игры. Старый мистер Клэверинг любил это, и, говорят, он потерял довольно солидную сумму денег. Появились закладные векселя, а это плохо. Ведь то, что плохо для хозяев, не годится и для слуг.