Краска залила ее щеки и шею.

Увидев соблазнительную фигурку девушки, залитой солнечным светом, падающем из окна, Уилл получил подтверждение слухам. Не желая добавлять проблем к уже свалившимся на него и еще сильнее привязываться к недоступной для него девушке, он никогда не смотрел вверх на ее окно, уезжая утром из дома. А она явно каждый раз наблюдала за его отъездом. Зачем? Ее очевидная зачарованность им — что это, искренний интерес или страх перед похитителем? А может быть, теперь, зная немного язык Уилда, она ищет возможность убежать? Оба варианта одинаково опасны, но ее интерес к его персоне вызвал у него удовлетворение.

С ошеломляющей белозубой улыбкой он прошел вперед и снял Касси с ее непрочного насеста. Девушка оценила его галантность, ибо неотразимость его улыбки лишила силы ее ноги, и без его помощи она бы, похоже, свалилась. Однако, почувствовав под ногами твердый пол, она нервно отпрянула. Почему, когда он здесь, она всегда выглядит дурочкой, словно курица, с плеском несущаяся по воде? «А может быть, — насмехался внутренний голос, — в действительности ты именно такова?»

— Кого я оскорбила на этот раз? — Вопрос, долженствующий быть резким отпором, прозвучал не более чем хныканьем. Отвращение к самой себе за слабость зажгло в ее глазах аметистовые огоньки.

— У меня нет слуг. — За спокойным тоном Уилл постарался скрыть удивление перед явным раздражением Касси. У него, казалось, был талант вызывать ее возбуждение.

— Бездельничая здесь, вы вынуждаете Мэг работать за вас! — На его лице снова появилась насмешливая улыбка. — Если вы хотите есть, то лучше бы вам принять участие в приготовлении еды.

Касси быстро замигала. Готовить еду? Как? Слишком хорошо помня его утверждение, что она неспособна оказаться полезной и — менее всего — быть украшением дома, она не посмела задать этот вопрос. Да и не потому ли она вчера убежала сюда и не покидала комнату весь день?

Уилл заметил предательское дрожание ресниц и поразился странному выражению приятного, нежного лица девушки, когда та, обойдя его, прошла к открытой двери.

Слишком хорошо сознавая, что рыцарь следует за ней, Касси подняла юбку своего любимого платья рубинового цвета и спустилась по лестнице как можно грациознее.

Она вошла в кухню и направилась прямо к почтенной женщине, которая поливала маслом жарящегося на медленном огне фазана.

— Прошу прощения, миледи, — произнесла она на ломаном английском. — Я считала себя узницей, заключенной в свою комнату. — Ей казалось, что она, пленный враг, не будет желанным обществом для его гостей. То, что с их появлением Кенуорд не звал ее к столу, а приносил ей пищу в комнату, доказывало правильность ее подозрений. Касси косо взглянула на Уилла, как бы осуждая его за несправедливое обвинение в лени. Желание держаться от него подальше служило ей удобным предлогом для уединения.

Когда Касси несколько раз не появилась за столом, Уилл распорядился отнести еду в ее комнату, как бы делая почетный жест, но рассердился, когда эти требования снисходительности стали повторяться. Раздосадованный, он пошел к ней, чтобы высказать свое неудовольствие тем, что она ведет себя не как пленница, а как знатная дама, за которой должны ухаживать. В общем, он и его хорошенькая заложница опять не поняли друг друга.

Несмотря на смущение, Уилл осознал, что его больше занимает, чем раздражает робкий кролик, дерзко желающий доказать ему, что он неправ.