Из горла Уилла вырвался хрип, когда он принял ее вызов и углубил их поцелуй до головокружительной близости. Пульс Касси замедлился до тянущегося и неуверенного ритма, густая кровь кипела и пела. Ноша, оказавшаяся между ними, мешала чрезвычайно. Уилл отпрянул.

Чувствуя, что чего-то лишилась, Касси застонала в знак протеста, а Уилл наклонился и быстро поставил на влажную землю горшок с маслом, накрыв его кругом сыра. Касси радостно уступила его сильным рукам, сомкнувшимся на ее податливом теле. Когда он уткнулся лицом в нежную впадинку между ее плечом и шеей, она охотно уступила его настойчивым рукам, обнимающим ее всю — от затылка до бедер. Он исступленно прижал ее к себе.

По телу пробежала неистовая дрожь, и Касси инстинктивно выгнулась навстречу.

В его объятиях она нашла свое место в мире! Ей вдруг стало трудно дышать — неудобство, которое окупалось сознанием, что она в объятиях любимого. Она прижалась лицом к загорелой коже, открывшейся в вороте рубахи. Страстно желая прильнуть к его губам, она встала на цыпочки, но уткнулась в его подбородок. Все это время ее руки беспокойно двигались по его мускулистым, широким плечам и сильной шее.

Уилл посмотрел на горящее желанием лицо девушки. В своей страсти она была прекраснее любой из женщин, которых он знал, и его жажда овладеть ею становилась непреодолимой. Пора остановиться, пока он в состоянии. Вместо этого он уступил настойчивому влечению и опять потянулся к ее губам: они были необузданны, горячи и невероятно сладки.

Желая более интимных объятий, Уилл обвил руки вокруг ее чудесно-округлых ягодиц и, приподняв ее, прижал к своей трепещущей плоти, постанывая от болезненного наслаждения. Любую другую женщину он опустил бы на землю, и соединение увлекло бы обоих в глубины страсти.

Тихий стон желания вырвался из стесненного горла Касси, и она вдруг ответила на его жадную просьбу, беспомощно прижавшись к нему. Уилл потерял равновесие и невольно сделал несколько быстрых шагов, чтобы обрести его. Он все еще крепко прижимал ее, но вместе с равновесием к нему вернулся разум, и он осознал, как близок к тому, чтобы уступить чувственности, пренебречь своим долгом и обесчестить знатную леди.

Как только Касси встала на ноги, Уилл резко отпустил ее. Он наклонился, чтобы поднять забытую ношу, стараясь укротить свой взбесившийся пульс и поумерить отчаянное желание. На этот раз он взял сыр под одну руку, а горшок с маслом под другую, словно они служили оружием против ее очарования. Кивком он предложил Касси идти вперед, надеясь, что за время их пути успеет полностью взять себя в руки.

Касси не обратила внимания на это обстоятельство. Опустошенная тем, что он отверг ее, она, однако, отказалась принять полное поражение. Это битва проиграна, но Касси была полна решимости выиграть войну. Он, несомненно, желает ее, и в конце концов она одолеет его сопротивление. Знай она причину этого сопротивления, она бы увеличила свои шансы на победу.

— Почему, Уилл? — Обида сменила страсть в ее глазах. Она склонила голову набок, и ее толстая коса тяжело упала на грудь. Неведомо для нее, коса притягивала внимание Уилла к соблазнительно щедрой плоти под ней, которую ему не терпелось открыть, потрогать, приласкать.

Искренне расстроенный, он был раздосадован вопросом девушки относительно его действий, совершенных для ее же блага. Да, он пал так низко, что ему приходится защищать ее от самого себя. Необходимость сосредоточить на этом всю свою волю лишила Уилла как природного такта, так и маски мягкого обаяния.

Он ответил ей серьезно и гораздо резче, чем обычно позволял себе:

— Вы моя заложница. Я не стану рисковать честью, совершая то же насилие, которое ваши соотечественники учинили над Беатой.

— Это ведь не насилие, Уилл. — Признание Касси в собственных чувствах было произнесено тихо, но более отважно, чем позволила бы себе девушка, впервые появившаяся в Уилде, и воображаемая леди Кассандра.