По канонам популярной в ту пору френологии строение черепа предопределяло особенности психики человека. Ломброзо разделял эти взгляды. Он полагал, что существует преступный тип человека, отражённый в его внешних признаках. У таких людей преобладают черты дикарей. Таких людей нет смысла перевоспитывать. От них надо избавляться.

Получалось, что можно по строению черепа и тела ребёнка выявлять будущих преступников, изолируя их от общества или даже убивая. Теория, удобная для тех, кто мнит себя избранными, получившими, как Ломброзо, высшее образование или почётные звания и награды.

Революционеров, политических преступников он тоже считал ненормальными. Ведь обычный человек стремится сохранить установленный порядок, а не уничтожать его. Любовь к переменам – психическое заболевание с тяжёлыми последствиями для общества.

Такая точка зрения причисляет всех новаторов к патологическим типам, чем бы они ни занимались. Таков подтекст книги Чезаре Ломброзо «Гениальность и помешательство. Параллель между великими людьми и помешанными».

Он заочно, по косвенным сведениям и слухам, ставил диагнозы многим выдающимся мыслителям. «О гениальных людях, – писал он, – точно так же, как о сумасшедших, можно сказать, что они всю жизнь остаются одинокими, холодными, равнодушными к обязанностям семьянина и члена общества. Микеланджело постоянно твердил, что его искусство заменяет ему жену. Гёте, Гейне, Байрон, Челлини, Наполеон, Ньютон хотя и не говорили этого, но своими поступками доказывали нечто худшее».

На это можно ответить: ничего не поделаешь, горные вершины стоят одиноко, тогда как равнины плоски и протяжённы. Хотя известно немало выдающихся людей, которые не были ни одинокими, ни холодными и равнодушными, а вовсе даже наоборот.

Иные суждения Ломброзо вызывают недоумение. «Нередки случаи, – полагал он, – когда вследствие тех же причин, которые так часто вызывают сумасшествие, т. е. вследствие болезней и повреждений головы, самые обыкновенные люди превращаются в гениальных».

Сильный удар может только нарушить работу тонко организованной системы головного мозга, подобно тому, как удары молотком по электронной машине не улучшат её работу.

Странный способ улучшить здоровье человека и усилить его ум: пробить голову камнем. Одно то, что Макарий поступил в семинарию, говорит о его здравом уме. (Хорошенькие игры семинаристов, когда камнем пробивают голову!) По-видимому, побывав на больничной койке под наблюдением врача, Макарий окреп и всерьёз занялся учёбой.

Судя по этому высказыванию, Ломброзо не понимал смысла сатиры (что характерно для людей с психическими отклонениями). Ведь если, к примеру, олигархи ненасытно накапливают миллионы, миллиарды долларов, тогда как сотни тысяч русских малолеток превращаются в безграмотных бродяжек, наркоманов и проституток, разве это не пожирание детей бедняков?

У Ломброзо были серьёзные претензии к английскому сатирику: «Свифт, отец иронии и юмора, уже в своей молодости предсказал, что его ожидает помешательство; гуляя однажды по саду с Юнгом, он увидел вяз, на вершине своей почти лишённой листвы, и сказал: “Я точно так же начну умирать с головы”. До крайности гордый с высшими, Свифт охотно посещал самые грязные кабаки и там проводил время в обществе картежников. Будучи священником, он писал книги антирелигиозного содержания… Слабоумный, глухой, бессильный, неблагодарный относительно друзей – так он охарактеризовал сам себя.

Непоследовательность в нём была удивительная: он приходил в страшное отчаяние по поводу смерти своей нежно любимой Стеллы и в то же самое время сочинял комические письма “О слугах”. Через несколько месяцев после этого он лишился памяти, и у него остался только прежний резкий, острый как бритва язык.