– Не просто тяжело. Меня вдобавок ко всему мучили угрызения совести. Я просто места себе не находила. Винила себя, что не уберегла Колина. Схватила тебя – и побежала… Бежала не оглядываясь. Ни о чем больше не думала. Нет бы оглянуться, посмотреть – а вдруг можно было спасти и мальчика? Да, наверное, можно было что-то сделать…

– Нет, Мэг, ты ничего не могла тогда сделать. Ведь Колина убили первого. – Когда потрясенная Мэг подняла на Сесилию полные ужаса глаза, та кивнула: – Да, я все видела, милая Мэгги. Колин умер еще до того, как ты бросилась бежать. – Сесилия попыталась успокоиться; воспоминания о смерти младшего брата много лет преследовали ее в ночных кошмарах. – Стрела попала ему прямо в глаз, и мне навсегда врезалась в память эта картина: папа смотрит, как Колин падает… прямо ему под ноги. Потом он набросился с мечом на вооруженных до зубов людей – один против десяти. Но перед тем как броситься на них, он оглянулся и, увидев, что мы с тобой убегаем, улыбнулся сквозь слезы. А затем бесстрашно ринулся в бой.

– Ты так хорошо все помнишь, Сесилия?

– Да, у меня и сейчас стоит перед глазами эта картина. Он видел, как мы убегаем, Мэг. В последние минуты своей жизни он знал, что я останусь в живых.

Мэг вынула из кармашка льняной платочек и утерла слезы.

– Боже мой, я ведь пришла сюда не для того, чтобы плакать.

Сесилия грустно улыбнулась:

– Тебя послал ко мне мой дядюшка, да?

– Ох, нет. Я сама захотела как можно быстрее с тобой увидеться. Как только приехала, сразу же спросила о тебе, а потом Ангус рассказал мне обо всем, что с тобой приключилось. – Мэг бросила взгляд на кровать. – Значит, ты вышла замуж за своего ненаглядного горца, да?

– Ну… пока у нас традиционный брак. Но как только ему станет лучше, мы совершим церковный обряд, и священник обвенчает нас.

Когда Сесилия говорила эти слова, голос ее дрогнул. Было очевидно, что она совсем не уверена в том, что венчание когда-нибудь произойдет. Мэг сжала ее руку и тихо сказала:

– Не волнуйся, сэр Артан обязательно поправится.

– Он уже давно лежит вот так, как сейчас. И не шевелится. Вряд ли Артан нас слышит. Я даже пыталась уколоть его иголкой, но он и бровью не повел. Даже не вздрогнул. Боюсь, что Артан никогда не очнется.

– Самое главное – он жив. К тому же он молодой и сильный, поэтому справится с болезнью. Вот увидишь, он скоро придет в себя.

– Я чувствую, что ему лучше. Синяки и ссадины постепенно пропадают. Но почему же он не приходит в сознание?

– Кто знает, девочка? Нужно надеяться на лучшее и молиться. Все в руках Божьих.

Сесилия на мгновение прикрыла глаза.

– Да, понимаю. Но все это пугает меня.

– Ничего удивительного. Ты ведь любишь его, правда?

– Ах, конечно, правда! Я очень его люблю. – Сесилия опять залилась слезами, а Мэг обнимала ее и гладила по волосам, утешая, как маленькую девочку. – А с тобой, малышка. Мы справимся. Обязательно справимся. Мы найдем способ вернуть тебе твоего красавца мужа.

– Ну, что скажешь? – спросил Ангус, подливая вина в кружку Мэг (они засиделись за столом за полночь).

– По-моему, надежда есть. Но больше сказать ничего не могу. – Мэг пожала плечами. – Моя бедная девочка говорит с ним без устали, а сэр Артан все никак не просыпается.

– Да, говорит без устали. Кривая Кошка каждый день поит ее медом, потому что к вечеру Сесилия хрипит и теряет голос.

– Она рассказывает ему обо всех своих девичьих секретах. Артан много теряет, пропуская столько интересного.